– Я не настолько бесстыдна.

– Что бесстыдного? Жених с невестой всегда целуются.

– Ещё чего! Я с Третьим сыном никогда не целовалась.

У Минчжу перестал обращать внимание на то, что она продолжает дёргать его за волосы. Губы его растянулись в широкую ухмылку, от уха до уха буквально, и он не смог скрыть ликования в голосе, когда спросил:

– Так это был твой первый поцелуй?

– Не все же такие распущенные, как ты, – огрызнулась Цзинь Цинь.

– Я ворон приличный, – возразил У Минчжу, густо покраснев. – И никого до тебя…

– А строил из себя всезнайку, – фыркнула Цзинь Цинь. – И спусти меня уже!

– Если поцелуешь – спущу, – повторил он.

– Спустишь – поцелую, – выпалила она.

У Минчжу осторожно поставил девушку на землю и выжидающе на неё поглядел:

– Ты обещала. Если сбежишь…

И она, конечно же, сбежала. Но перед этим клюнула его в щёку – куда дотянулась, учитывая их разницу в росте.

У Минчжу превратился в ворона и принялся, как сумасшедший, кувыркаться на ветке. Счастливые во́роны становились необыкновенно глупыми, надо признать, но он ничего не мог с собой поделать. Он был так счастлив, что ему хотелось петь во весь голос!

По счастью, делать он этого не стал. Те ещё певцы из воронов.

106. Его мачеха

106. Его мачеха

У Минчжу выскользнул из дома, сделав вид, что не заметил, каким взглядом его проводила У Сицюэ. Он чувствовал себя неловко в её присутствии после того разговора, вернее, устроенного ею допроса.