Мысли У Минчжу метались, как пойманная птица в сети. Если отец знал о его вылазках в мир людей, то и о самоволках на чужую гору тоже? Он беспокойно взглянул на мачеху, пытаясь прочесть ответ по лицу. Но мачеха глядела на него с безмятежной улыбкой. Ей явно нравилось замешательство, в которое она его привела. У Минчжу взял себя в руки и попытался мыслить логически. Если бы отец действительно знал, куда пропадает то и дело его сын, У Минчжу давно бы сидел под замком. Вероятнее всего, о его похождениях знает только мачеха, да и то лишь поверхностно. Материнское чутьё, как она и сказала. Но может ли он говорить с ней откровенно?

– Ты… – нерешительно начал он. – Матушка, ты не расскажешь отцу?

– Я всецело на твоей стороне, – успокоила она его. – Если это птица, а не человек.

– А если это чужая птица? – осторожно уточнил он.

Ресницы У Сицюэ удивлённо затрепетали.

– Она… моя возлюбленная с горы Певчих Птиц, – признался У Минчжу.

Глаза У Сицюэ широко раскрылись, губы шевельнулись, но она ничего не сказала, давая ему возможность продолжить. У Минчжу с трудом выговаривал слова. Как мог он убедить её, что Цзинь Цинь – та самая, предназначенная ему птица, когда мачеха не видела и не знает её? Разве можно какими-то жалкими словами передать то чувство, что оплело лозами его сердце? Но он всё-таки попытался и был рад, что мачеха хотя бы согласилась его выслушать и не рассказывать отцу.

– Певчая птица, – задумчиво проговорила У Сицюэ, когда У Минчжу умолк, исчерпав себя. – Из рода каких певчих птиц?

– Её мать была жаворонком, отец – фазан, – ответил У Минчжу, а когда она удивлённо вздёрнула брови, добавил: – Она цзинь-и, как и я. И крылья у неё – золотые. Я не отступлюсь от неё, даже если вся гора будет против. Мы крыльями поклялись быть вместе.

– Баобей решительно настроен, – прикрыв губы рукавом, засмеялась У Сицюэ. – Не думаю, что твой отец стал бы возражать, узнай он, что эта девочка – новая Цзинь-Я… Впрочем, решать тебе, говорить ему или нет. Но ты уверен, что не будет проблем… с той стороной?

У Минчжу вздохнул и признался:

– Наверняка будут.

Он всё ей рассказал: и что увёл чужую невесту, и что девушку держит в чёрном теле её собственная мачеха, и насколько жестоки законы певчих птиц… Ему стало легче на душе, когда он выговорился.

– Эта женщина… – гневно фыркнула У Сицюэ. – Баобей, почему бы тебе не увести бедную девочку с той горы?

– Куда увести? – растерялся У Минчжу.

– Домой. Мы примем её как родную. Тем более что она новая Цзинь-Я. Чужачкой она здесь не будет.

– Она упрямая, – вздохнул У Минчжу. – Я даже не могу убедить её в том, что мачеха строит ей козни, а не заботится. Думаешь, она захочет уйти со мной?