— Ба, все в порядке, — поспешила успокоить я. Возможно, резче, чем требовалось. — Наверное, опять помощь нужна.

— Нужна. Пишут, что море у них волнуется, мертвечину изрыгает, аки мусор человеческий. Токмо не простую мертвечину, а гнилую, будто пожевал кто и выплюнул.

— Здорово. А мы тут при чем?

— Дык, Мария интересуется, все ли с силой нашей в порядке, ибо Смерть у них не шалит, в узде обитает, так что с их стороны причин мертвости нет.

Царицу Марию, в девичестве Восславскую, я видела всего единожды и совсем недавно, как раз на балу в День всех святых. Впечатляющая дама, так и не скажешь, что обычная человеческая женщина, обученная колдовать: иссиня-черные волосы, мраморное лицо и ярко-синие глаза, словно сапфиры. Младшая сестра Мары, не иначе. С мамой они подружились незадолго до моего рождения, и общаются раз в пятилетку по рабочим вопросам и вежливым кофе-брейкам в человеческих городах. В остальном жрицы жизни работают со жрецами смерти, и серьезные вопросы решают бабуля с дядей Калистратом в баньке по старинке, с самогоном и вениками.

Дипломатия, не хухры-мухры.

— Сейчас емейл пошлю тете Маше на корпоративную почту, — палец заскользил по дну личного медного блюдца.

— Ярило помилуй, — бабушка схватилась за сердце. Сердце выглядело как помело и угрожающе топорщило прутья. — Да в кого ж молодежь нынче пропащая, а? Ежели всяк станет… имелы слать, мы к войне прикатимся! Нельзя навью царицу слать, Слава. Уж лучше коленом сынку ее промеж штанин садани, коли зла, но королеву посылать не смей.

— Ба, — прыснула я. — Ты же сама хотела на них плесень наслать.

— То за честь внучки моей, — проворчала Ядвига. — Будут ее всякие мертвецы оскорблять невниманием… А по делу нужно говорить серьезно, бумагой и пером, а не пиликалками современными.

— Как скажешь, — я покладисто кивнула, спиной ощущая опасную близость помела. — Тогда маме сообщу, что ей писали.

— Постой, внучка, — неожиданно серьезно сказала бабушка, бросая метлу в угол. Та гневно взвизгнула, но промолчала. — Ежели гады морские дохнут, дело и впрямь гиблое. Почитай, испокон веков в соленой воде жизнь зародилась и по сей день плодится, хтонью древней людской род пугая. Уж скока люди научились волны рассекать на деревяшках да железяках? Думают, что обуздали прибой, паутину всемирную по дну океана бросили, аки цари подводные. А все одно страшатся… Уж поверь бабушке, глубина морская, черная, любого храбреца напугает до мокрых портков, в кошмарах являться станет, засосет и погубит.

— И что?

— То, что ежели сейчас рыбы мрут как мухи, значит, где-то мы недоглядели. И на такую беду к побережью люди стянутся, проверять будут и исследовать. Смекаешь?