Я напряглась.

– Если бы Оберон не приказал сохранить тебе жизнь, я бы свернула твою шею. Жаль, что я не сделала этого, когда могла, столетия назад.

– Я бы приказала казнить тебя только за то, что ты угрожала мне, – зашипела она. – К несчастью для тебя, твоя жизнь уже потеряна.

Я оттолкнулась от земли и бросилась к выходу из пещеры.

– С меня хватит. Я собираюсь найти способ уйти, даже если мне придется выцарапывать себе путь отсюда окровавленными ногтями. Лазейка будет, и я ее найду.

Легкий ветерок ворвался в пещеру, взъерошив мои волосы. И вместе с этим пришло чувство отчаяния, такое сильное, что я чуть не упала на колени и не взмолилась, чтобы земля поглотила меня целиком. Я сжала руки в кулаки и уставилась в темноту. Что это было? Откуда это взялось? Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Это было так… неправильно. У этого был привкус крови, смерти и ненависти. Сильнее всего я почувствовала ненависть.

– О! – в голосе Беллисент зазвучал восторг, и этот звука мои потрепанные нервы оказались на пределе. – Это довольно неожиданно.

Я не хотела доставлять ей удовольствие и оборачиваться, но…

– Что это? – я оглянулась на Беллисент. В отличие от меня, она улыбнулась. Это был самый яркий взгляд, который я видела у нее за последние недели. Внутри что-то скрутилось.

– Мне только что доставили очень важное сообщение, – глаза Беллисент сузились, а ее улыбка стала шире.

Внезапно мне захотелось бежать. Нужно было убраться отсюда, немедленно. Оберон не вернулся, но вернулось что-то другое.

Я сделала шаг назад, мои ботинки заскользили по камню.

– Андромеда наконец-то свободна. Полностью, – Беллисент засияла. – Пришло время мне заявить права на твое тело как на свое собственное.

Прежде чем я успела среагировать, в меня ударила сила. Гниль и смерть заполняли мою голову до тех пор, пока я не окунулась во мрак подсознания, в котором различала только густые тени. Дрожа, я потянулась, отчаянно пытаясь найти что-нибудь – хоть что-нибудь – что могло бы привязать меня к этому миру.

Ужас сжал мое сердце. Я не хотела уходить. Еще не время.

Все, чего я хотела, – это год свободы. Один фрагмент бесконечной жизни, где я могла бы танцевать, когда захочу танцевать, смеяться, когда захочу смеяться, идти, куда пожелаю – даже в страну луны и звездного света, – и стереть призраков из своего прошлого. Всю эту кровь. Всю эту ужасную, извращенную смерть.

Когда-то я надеялась, что, если буду долго следовать приказам Оберона, однажды он меня отпустит. И у меня будет свой год. Всего один год. Это все, что мне было нужно.