– Убирайся! – закричала она.
Птичка осталась на месте и молча наблюдала за ней.
Она бросилась вперед и ударила ладонями по острому камню, оцепенев от жжения в руках, тогда как сама уже заледенела.
– Не ты в клетке, а я! Улетай и не возвращайся!
Когда птица не шевельнулась и даже не отвернулась, Фейт задрожала в очередном приступе рыдания. Она прислонилась лбом к камню и сделала несколько глубоких успокаивающих вдохов.
– Я не одна, – прошептала она сама себе.
Упрямая птица напомнила ей об этом. И она молча поблагодарила ее, хоть это и казалось нелепым.
Но когда она снова подняла глаза… та исчезла.
Фейт моргнула, глядя на металлическую решетку. А затем внутри все сжалось и слезы наполнили широко раскрытые глаза, пока она все смотрела и смотрела на пустое небо за окном.
Все это время, проводя в одиночестве дни –
Фейт задрожала. Она снова опустилась на землю, свернувшись калачиком и запустив руки в волосы. Не реальное. Она крепко стиснула голову. Боль должна была подтверждать, что она проснулась, но этого не происходило. Ум вращался по спирали, все ниже, ниже и ниже. Она крепче вцепилась пальцами в волосы, уже не уверенная, где правда, а где видение, представляя себя все еще привязанной к той металлической скамье под замком, пока капитан дергает за ниточки ее мыслей. Не настоящее. Она теряла… теряла себя.
Прежде чем она провалилась в темную бездну, из которой не было возврата, двери темницы отворились, посылая вибрацию по каменному полу, и она развернулась в ледяном ужасе. Фейт охнула от облегчения при виде Каяса, несшего поднос с едой. Один его вид приносил небольшое утешение…
Фейт глубоко вздохнула, чтобы унять сердцебиение, когда он отпер камеру и шагнул внутрь. Его лицо стало мрачным при виде ее. Должно быть, она представляла собой жуткое зрелище.