Он всегда проигрывал один и тот же кошмар после того, как погружался в воспоминания в ее бело-золотом тумане. Каждый раз при виде друзей, умирающих от его руки, у Фейт разрывалось сердце, и на следующий день ей все труднее было вернуться к реальности.

Фейт стояла и смотрела на маленькую белую птичку. Та вовсе не была забавной и почти не двигалась, но она полностью сосредоточила взгляд на ней, боясь даже моргнуть, если птица вдруг снова исчезнет. Но даже когда глаза начало щипать, она не могла быть уверена, что птичка живая. Не знала, где реальность, а где сон.

Двери тюрьмы отворились, и она поняла, что это не Каяс. Прошло слишком много дней с последнего визита капитана, и Фейт стояла и ждала, когда все повторится снова. Первоначальный страх исчез. Она вообще больше ничего не чувствовала. И даже не обернулась, услышав, как дверь камеры распахнулась и двое стражников вошли внутрь. Один грубо снял цепи, но она до последнего смотрела на птицу, отчаянно цепляясь за ее образ, чтобы хоть как-то отвлечься.

Пока ее как обычно не вытащили наружу.

Она не смотрела по сторонам, сосредоточившись на размеренном дыхании, чтобы не поддаться панике, нараставшей с каждым шагом к камере пыток. Но дрожь предательски выдавала страх перед тем, что скоро ей предстоит пережить очередное яркое видение жестокой смерти друзей. Там, в голове, это не казалось иллюзией. Ее разум воспринимал каждое разрушающее душу повторение как реальность.

Капитан сидел в своем кресле, когда ее привели и связали. Его хищная улыбка, как всегда, вселяла в нее парализующий ужас.

Ее голову держали откинутой, и единственная капля сыворотки, подавляющей способности, упала на язык, наполнив все тем же страхом, к которому она никогда не привыкнет.

Прежде чем она успела окончательно заснуть, капитан наклонился вперед:

– На этот раз мы можем пропустить скучный просмотр твоих воспоминаний и перейти сразу к веселью.

Фейт осмелилась повернуться и встретиться с ним взглядом. Варис кивнул, улыбаясь шире, словно прочел немой вопрос, застывший в ее полных ужаса глазах.

– Да, Фейт. Твои друзья-люди у нас. Уверен, король применяет к ним собственные приемы, пока мы разговариваем.

Она не могла дышать, не могла бороться со своими путами, когда сыворотка начала погружать ее в глубокий мрачный сон. Варис откинулся в кресле со зловещим смешком, потянувшись за другим снотворным, чтобы встретить ее в ночном кошмаре.

– Сегодня мы просто развлечемся.

Губы раскрылись для ответа, но волны сна подавили слова. А затем ее внезапно окутала чернота.

Сначала она увидела Торию, насмехающуюся над ней, рыдающей на коленях перед королем, рядом с которым девушка стояла словно трофей. Коварство и злоба выглядели так неуместно на утонченном лице и идеальной золотисто-смуглой коже. И Фейт удивлялась, что позволила обмануть себя и не увидела эту сторону подруги под ангельской маской. Ей не хотелось верить, что фейри, с которой она так сблизилась за последние месяцы, была сообщницей короля-убийцы.