– А Марвеллас – она нас сейчас слышит?

– Великий Дух Душ пребывает повсюду. Ты не можешь спрятаться от нее, не можешь убежать.

– Хорошо.

Он вытащил меч из ножен, и отец в страхе отшатнулся. Ник прогнал все мысли о мужчине, которого когда-то знал, иначе не смог бы осуществить задуманное. И приставил острие к груди Орлона.

– Если ты слышишь, хочу, чтобы ты знала… – Сердце принца громко стучало, и ему потребовалась вся сила, чтобы рука не дрогнула и душераздирающая боль не проскользнула в сталь. – Мы идем за тобой, Марвеллас. – Затем он упал на колени и одним быстрым движением вонзил клинок прямо в сердце отца.

Орлон захлебнулся собственной кровью и, разинув рот, посмотрел вниз на клинок, нанесший ему смертельный удар. Королевский меч – Фэрроувский клинок. Теперь он по праву принадлежал Нику.

Принц держался стойко, наблюдая в мучительной агонии, как жизнь отца угасает в его собственных руках.

Затем Орлон вскинул голову и встретился с ним взглядом, резко вздохнув, отчего у него внутри все похолодело.

Сердце терзалось сожалением, а угрызения совести затуманивали разум из-за широко раскрытых глаз отца и того, что он в них увидел. Сквозь черную бездну зрачков начали пробиваться карие крапинки. Ник начал вытаскивать меч в ужасе от того, что ошибся, что Ориелис обманула его, но отец схватил его за предплечье, оставляя лезвие в груди. Ник наклонился вперед, когда узнавание и любовь вернулись в глаза Орлона, и тот посмотрел на сына.

– Спасибо, сын, – сдавленно прошептал он. – Я всегда… гордился… тобой.

– Я подвел тебя, отец, – в отчаянии выдавил Ник, когда горло болезненно сжалось.

Орлон слабо покачал головой и медленно прохрипел в агонии:

– Ты умен и мудр, сын мой. Ты выяснишь, как с ними бороться. Поймешь, как вести за собой народ. – Слабая, дрожащая рука поднялась и легла ему на грудь. – У тебя… – Его дыхание стало хриплым и прерывистым. – У тебя сердце твоей матери.

Ник задрожал всем телом. Он хотел вернуть все назад. О боги. Он ошибся. Глупо жестоко ошибся…

Но поверх паники от того, что, возможно, отца все же можно было спасти, умоляющий взгляд карих глаз сказал ему обо всем. Таково было желание Орлона, и вероятно, он желал этого с тех пор, как был пойман в ловушку в собственном разуме темной, злой магией. Ник прижался лбом ко лбу отца, отчаянно пытаясь убедить себя, что поступил милосердно и что смерть лучше жизни со связанной очерненной душой, потерянной без возможности спасения.

– Я прощаю тебя, – прошептал Ник, надеясь, что слова облегчат вину отца, когда тот отправится в загробный мир. – Теперь ты свободен.