Пока он смотрел в эти золотые глаза, в памяти вспыхнул образ другой девушки. С более темными волосами. С круглыми ушами, не как у фейри. Но как же ее звали?
– Вот что я тебе скажу, – игриво протянула искусительница, – как насчет поцелуя в обмен на воспоминание?
Воспоминание. Хотел ли он этого? Возможно, была какая-то причина, которую он не мог вспомнить. Причина, о которой не хотел вспоминать.
И все же он дал ответ, когда их губы встретились. Но не в быстром нежном поцелуе; эта женщина предпочитала страсть. Это было заметно в каждом ее движении. В осанке и голосе: дикая и необузданная, но в то же время невероятно собранная. Она резко прервала поцелуй, но ее улыбка была кошачьей, ни пятнышка на накрашенных губах, ни волоска не выбилось из прически.
Все в ней всегда стремилось к совершенству.
– Так-то лучше, – проворковала она. – А теперь – подарок. – Ее взгляд стал гипнотизирующим.
Чем дольше он удерживал его, тем отчетливее видел движение в ее зрачках, словно они запечатлели внутри себя солнце. Затем почувствовал, как когти в разуме зашипели, сопротивляясь силе, пытавшейся вырвать их.
Нет.
Он не хотел их отпускать, вдруг осознав, что они его утешение. Барьер, скрывающий прошлое, то, кем он раньше был и что предал в той жизни. Он наслаждался оцепенением от хватки когтей; угнетением чувств. И не боялся. Не думал. Не чувствовал ничего в их объятиях.
Рубен закричал, когда один из них вырвали. Но в комнате по-прежнему было тихо. Боль, терзания… все происходило внутри него. И каким-то образом красавица перед ним слышала все это –
Но все его желания были проигнорированы. И внезапно на него обрушились образы. Истории вихрем проносились в голове. Рубен с воплем упал на колени. На этот раз крик раздирал ему горло, как осколки стекла. Он зажал уши руками, умоляя, чтобы все прекратилось. Но этого не произошло. Прошлое обрушилось на него – воспоминание за воспоминанием, снова и снова.
Горло горело, щеки стали влажными.