Низкий непрерывный гул голосов эхом отдается позади меня, когда люди нависают над мужчиной, все еще распростертым без сознания на одном из шезлонгов в нашем главном зале. Я слегка поворачиваюсь и смотрю назад, на моем лице появляется хмурое выражение.

Почему я снова это допустил?

Почти сразу же, как этот вопрос проскальзывает у меня в голове — вместе с образами убийства бессознательного, почти мертвого мужчины и рыжеволосой зануды, которая все еще воздействует на него низким гудением своего жалкого подобия Божественной силы, — ответ выходит из спальни, принадлежащей моему брату Теосу.

Комната, в которой когда-то не было ничего достойного того, чтобы в ней находиться, становится музеем всего, что она любит и чем наслаждается. Более темные эмоции гнева, разочарования и скуки среди других, которые были тараном в закрытые двери внутри моей головы, утихают.

Только когда она полностью игнорирует мое присутствие в пользу того, чтобы пойти в гостиную, где лежит этот мужчина, это возвращается в полную силу.

— Как он? — Спрашивает Кайра.

Мои глаза сужаются при виде землистого лица человека, которого Руэн вытащил из мрака прошлой ночью и принес сюда ради нее. Я быстро прикидываю шансы на его убийство, чтобы она могла снова обратить свое внимание на меня. В конечном счете, однако, то, как она кладет тыльную сторону ладони ему на лоб, как будто ищет изменения температуры тела человека, напоминает мне, что он ей небезразличен. Убийство его расстроило бы ее.

Это странно. Раньше меня никогда не волновало, что я могу расстроить кого-то, кроме Теоса и Руэна, но они мои братья, моя кровь. Они часть меня. По сути, они — это я. Расстроить их — значит расстроить самого себя.

Она — другая.

Она — отделено.

Она — моя.

— Он дышит ровнее, — бормочет Мейрин усталым тоном. Хотя она немного поспала ночью, к тому времени, когда я проснулся на рассвете, она вернулась к проверке своего подопечного. — Но он все еще не проснулся.

— Ты знаешь, сколько времени это займет? — Спрашивает Кайра, убирая руку с лица мужчины и поворачиваясь к Мейрин. Ее брови нахмурены от того, что я распознаю как беспокойство. От ее глаз тоже бегут тончайшие дорожки. Она, конечно, стерла их, но я вижу их — свидетельства в виде серебристых полосок на ее лице, едва заметных для большинства.

Дверь со скрипом открывается, и на пороге его спальни появляется Руэн с нехарактерно взъерошенными волосами, когда он входит в главную комнату.

Ссссссссссс. Я отгоняю змеиную мысль, которая пытается вторгнуться в сознание молчаливым шепотом.