Мы идём по коридору, который мне не знаком, и поднимаемся по узкой лестнице. Охранник сзади кладёт руку на эфес меча, но не вынимает его из ножен. В этом нет нужды. Куда ты денешься? — немой вопрос в его взгляде.

Сквозь узкую щель в стене наверху в лицо хлещет порыв ледяного ветра. Я вглядываюсь в бурлящую реку. Сейчас сумерки. Или рассвет. Разобрать трудно — небо затянуто тучами. Как бы то ни было, я щурюсь, и вижу только горы: мы смотрим на запад, в сторону от города.

Я вдыхаю воздух такой свежести, что он жжёт лёгкие. Я стала существом из нищеты и вони, которое даже дышать чистым воздухом разучилось.

— Не зевай. — Охранник толкает меня в спину. Я спотыкаюсь, хватаюсь за стену, ломаю ноготь до самой кожи. Но моё тело уже привыкло к боли — эта даже не ощущается.

Мы останавливаемся у двери, которую я раньше не видела. На ней вырезано изображение меча, пронзающего облака. На острие — корона, по клинку вьются плети роз.

Символика не оставляет сомнений — Туз Мечей. Первая карта масти. Символ королевской семьи Орикалиса. По обе стороны двери стоят рыцари в серебряных латах. Не стража города и не охранники тюрьмы. Королевские рыцари. Стеллисы. Элитная гвардия — лучшие из лучших бойцов в королевстве, присягнувшие защите короны и исполнению её воли. Единственное, что, как говорят, может соперничать с их мастерством — это жестокость. Из шлемов, украшенных крошечными резными мечами у ушей, торчат пучки перьев: одни белоснежные, другие — чёрные, как воронье крыло.

На мгновение я будто возвращаюсь в последние часы своей свободы в Городе Затмения, когда такие же Стеллисы в этих самых латах прижимали меня к полу перед судьёй из Клана Повешенного. Я помню холод камня под щекой и пылающий от стыда жар в груди. Меня предупреждали, что это ловушка. А я всё равно пошла.

Мне приходится собрать всё, что от меня осталось, чтобы не дрогнуть. Чтобы не дрожали пальцы. Чтобы остаться в настоящем, даже когда в голове эхом отдаются его слова:

По велению короны вы приговариваетесь к пожизненному заключению в Халазаре.

— Ваше Высочество, заключённая доставлена, — говорит один из Стеллисов сквозь дверь.

Высочество?

Нет. Нет, нет, нет. Меня накрывает паника, сжимающая изнутри.

— Введите её, — раздаётся голос, еле слышный, как дыхание тени. И холодный, как самая тёмная зимняя ночь.

Дверь распахивается, открывая комнату, которая просто не может существовать в Халазаре. По обе стороны от входа — по четыре шкафа из тиса. Тис — роскошь сама по себе: эту древесину обычно сжигают, чтобы получить порошок для чернил, а не делают из неё мебель. Тяжёлые бархатные портьеры защищают от холода, пропуская лишь тонкие полоски света.