Следом идёт рубашка, потом штаны. Он нетороплив, будто это желание не сжигает его изнутри. У меня дрожат руки.

И вот я снова стою обнажённая, и Каэлис на секунду замирает, чтобы полюбоваться. Я не закрываюсь, не отворачиваюсь. Наоборот, упираю руку в бедро, склоняю голову.

— Нравится вид, принц?

Он протягивает ладонь, и кончиками пальцев очерчивает моё плечо, спускаясь вниз по груди. Останавливается на изгибе, задерживается, а затем кончиками едва касается соска, и от этого прикосновения я содрогаюсь.

Каэлис толкает меня на кровать. Я падаю среди подушек и валиков, утопая в бархате и мехе. Он забирается сверху с хищной решимостью.

Его руки повсюду — исследуют каждый дюйм моего тела, будто я земля, которую нужно завоевать. Карта, которую следует вытянуть. Прикосновения становятся требовательнее. Он обхватывает мою грудь и накрывает её губами. Колени подгибаются, пальцы ног сводит, я выдыхаю и выгибаюсь навстречу, подставляя ему себя. Вторая рука вцепляется в другую грудь, пальцы оставляют вмятины в плоти — почти больно, но всё ещё в границах наслаждения. Его колено скользит между моих ног, давая то давление, которого я так жажду. Он знает, насколько я готова — я насквозь промочила его одежду.

И как только мне кажется, что я больше не выдержу ни поцелуев, ни укусов, он отрывается от груди и рычит мне в ухо:

— Я хотел выебать тебя уже давно. С того самого дня, как впервые увидел. С тех пор, как в том проклятом видении увидел тебя танцующей с другим мужчиной. Какая дерзость — будто кто-то ещё мог коснуться женщины, которую я уже забрал себе.

Одного его голоса достаточно, чтобы меня разорвало пополам. Это хриплое, ревниво-жёсткое рычание сводит с ума.

— Хотел трахнуть — так сделай это, — шиплю я.

Он бросает все медленные ласки и вновь находит мои губы — поцелуй пожирающий, всепоглощающий. Я сама срываю с него одежду, больше ни секунды не в силах ждать. Воздух наполняется звуком рвущейся ткани и гулом падающих на пол пуговиц.

— Как ты смеешь, — задыхается он. — Я любил эту рубашку.

— А я люблю её на полу. Разорванную.

Следом летят брюки. Он обнажён так же, как и я. Каэлис располагается между моих бёдер. Его кончик касается меня, скользит по входу. Я уже вся во влажном ожидании.

— Скажи, чего ты хочешь, — требует он, снова перехватывая мой подбородок, почти обхватывая горло, будто напоминая: он здесь главный.

— Хочу, чтобы ты трахнул меня, — отвечаю я предельно ясно.

Каэлис склоняется к моему уху, прикусывает мочку и шепчет:

— Больше. Я буду трахать тебя так, что ты закричишь моё имя. Ты всегда будет помнить только меня. После меня ни один мужчина не сможет тебя насытить. Никто даже близко не подойдёт.