Фионн проворчал:

— Да, у меня не останется выбора. В этом третьем испытании тебе предстоит вступить в бой — врукопашную — с противником по собственному выбору. — Он слегка повернулся в сторону О́берона, Мидоу и Персиммон. — Разрешено всё, кроме убийства и нанесения тяжёлых травм. Победит тот, кто заставит соперника сдаться добровольно или удержит его обездвиженным в течение десяти секунд. Ограничений по времени нет, но, пожалуйста, не затягивайте. К тому времени, как Го́лл закончил свой бой, у меня уже начали седеть волосы.

Имя Го́лла всплыло в моей памяти. Я знала, кто это. Я касалась дерева, где покоилась его израненная душа — и боль сбила меня с ног. Я всё ещё ощущала её.

Я коснулась груди. Был ли Го́лл одним из тех Фианна, которых сожрали слуа в тот день — а затем которых поглотила я? Я спасла столько ойв, сколько могла, но…

Я вспомнила, что чувствовала, когда прикоснулась к Кранн Бетад — это всасывание. Оно было очень похоже. А может, похоже потому, что по сути они были одним и тем же. Перенос душ и жизней. Я подумала обо всех тенях, что преследовали меня на протяжении всей жизни, что скользили под ногами. Души. Души, что были со мной каждый день и смотрели на меня из зеркал.

Души. Тьма. Богиня смерти. Кранн Бетад.

«Выполни своё предназначение».

Кто-то откашлялся.

Фионн всё это время что-то говорил, но я не слушала.

— Прости, ты что-то сказал?

Он посмотрел на меня пронзительно:

— Выбирай.

Я обвела взглядом возможных соперников. Ни О́берон, ни его друзья явно не горели желанием сражаться со мной — особенно теперь, когда знали, на что способна моя магия. Они были свидетелями её проявлений — пусть и мельком, но достаточно, чтобы насторожиться.

Но я была не глупа. Все они были опытными бойцами. И, как я подозревала, именно О́берон скрывал больше всего — трюков, силы, тайн — несмотря на ограничивающие чары. Я задержала на нём взгляд. Он усмехнулся по-волчьи. Мне бы хотелось сразиться с ним. Увидеть, на что он способен. Убедиться, заставит ли бой его избавиться от оков и показать, кто он есть на самом деле.

Но…

Я указала в другую сторону:

— Его.

Маддокс застыл, как изваяние. Даже его крылья не шелохнулись.