Он усмехнулся в полсилы, демонстрируя клык.

— Скажем, что дело в этом.

О, боги… каким же он был красивым.

Я не смогла удержаться и встала на носочки, чтобы поцеловать его. Каждый раз это ощущалось как в первый. Каким-то странным, безумным образом. Неважно, что я уже запомнила его вкус, как он проводит языком, по-моему, и тот хриплый стон, что всегда срывался с его губ, когда я вонзала ногти ему в затылок. Это было…

Мы услышали два громких удара в стену.

— Только не сегодня, умоляю! — крикнула Гвен.

— Определённо, она моя любимая, — вздохнула Орна, всё ещё болтаясь у меня на ремне.

Мэддокс оскалился, скривившись от досады. Он уткнулся лбом в мой.

— Интимность, — прошипел он.

— Что это такое? Где это купить?

***

Меня разбудил прекрасный-прекрасный голос.

Настолько прекрасный и завораживающий, что я сразу поняла: что-то не так. Стоило открыть глаза, как Мэддокс прикрыл мне рот ладонью и жестом приказал молчать. Он тоже это слышал.

Мы медленно открыли дверь и застыли в изумлении: Гвен выходила наружу, пошатываясь. Волоча ноги, с опущенной головой, она двигалась, будто во сне, а её длинные светлые волосы сияли в темноте, образуя ореол.

Снаружи голос продолжал звать её — без слов, одними вибрациями. Это было пение, полное обманчивого умиротворения, призрачных мелодий и роскошных пиршеств. Оно вызывало в воображении чудесные картины.

Это было пение смерти.

Мэддокс бросился следом. Я схватила Орну и бегло осмотрела дом. Сейдж и Морриган всё ещё крепко спали, не подозревая о происходящем.

А Веледы не было.

Чёрт.

Я услышала крик Мэддокса и выбежала наружу. Он боролся с Гвен — та вырывалась слабо, неосознанно, словно тело не подчинялось ей. Глаза у неё были закрыты, губы чуть приоткрыты. Она спала.