Ойсин вздохнул.

— Я здесь.

— Уф.

Пока Орна Кровопийца, также зовущаяся некоторыми Пряхой, хорошенько отчитывала кузнеца за то, что ей пришлось пережить в его мастерской, я осмотрела её новое лезвие. Невозможно было сказать, где оно ломалось и где начиналась новая сталь. Ойсин сплавил, соединил и отполировал его до совершенства.

И она была столь же великолепна, как всегда.

— Неплохо, — пробормотал Мэддокс.

— Тьфу. Дракон опять.

— Что? Думала, я куда-то денусь?

— У меча есть право мечтать.

Я улыбнулась.

— Слушай, Орна, расскажи мне о своих снах.

Эпилог

Десять лет спустя

Всё закончилось праздником.

Но не любым праздником. Крестинами. И не просто крестинами ребёнка, а отпрыска двух существ, которым ни одна сказка или легенда никогда бы не отмерила счастливого конца.

Мэддокс сиял, дракн-воин в расцвете сил, в середине тридцатых, расхаживал по бальному залу дворца, держа на руках крошечный свёрток. В нём уже не осталось и тени той тяжести, что отягощала его шаги годы назад, — ноши миссии пожертвовать собой ради общего блага.

Его спутница, Аланна, с распущенными тёмными волосами, с клубящейся тьмой на шее, смеялась над чем-то, что с самым серьёзным видом бормотала её близкая подруга Гвен. Что бы это ни было, Фионн сомневался, что подобное уместно для широкой публики. Эта человеческая женщина была неисправима. Но как часть новой братии Фианнов — незаменима.

И садистка на испытаниях посвящения.