Прислонившись к деревянной стене зала и держа в руке стакан безобидной воды, Фионн невольно сравнивал эти крестины с последними, на которых ему доводилось быть. Единственное сходство, что он нашёл, — у младенца была та же самая копна мокрых волос, как он помнил; по крайней мере, именно это успел заметить с места, где стоял.

Во всём остальном всё было иным. Разница ощущалась буквально в воздухе, ею дышали, она наполняла лёгкие тёплым воздухом, сладостным ароматом лучшего рагу от искусных брауни из Спорайна, звенела в ушах оживлёнными разговорами и смехом.

Он даже побрился ради этого случая, чёрт возьми. Не видел своё лицо открытым больше пяти веков, и это открытие оказалось… странным. Он постарел. Больше не было того крепкого и простоватого мужлана, что когда-то спас богиню Ксену в облике лосося от смерти в лапах медведя и за это был вознаграждён бессмертием.

Пришли морщины, вместе с ними — больше седины и боли в костях.

Никса утверждала, что он всё ещё привлекателен. Но эта мерроу была настоящей льстицей.

— Ну же, разве ты не читал приглашение?

Абердин вынырнул словно вихрь, и со скоростью кобры выхватил у него стакан виски. Фионн едва успел нахмуриться, как мужчина грубо оттолкнул его от стены.

— Гостям запрещается прятаться по углам с меланхоличным видом. В угол можно уйти только для того, чтобы кого-то обхаживать, или же с улыбкой до ушей. Ты, очевидно, не делал ни того, ни другого.

Фионн рыкнул.

— Парень…

— Это на меня больше не действует. — Мощная рука Абердина обняла его за плечи и сжала куда крепче, чем тому хотелось. Чёрт. Ему всё ещё было трудно привыкнуть к тому, что Братия не знала такого понятия, как личное пространство, и что, считая тебя своим, они обращались буквально как со своим. — Пошли, есть кто-то, кто жаждет познакомиться с тобой, а ты всё тянешь.

Фионну было стыдно признаться даже себе, что эти слова и то, как Абердин лавировал среди гостей в поисках торчащих рогов Мэддокса, вызвали в его груди тяжесть.

— Эй, Мэддокс, передохни на секунду, сынок! — проревел Абердин.

Хотя некоторые гости вздрогнули и обернулись, испуганные, они тут же расслабились, узнав одного из глав Братии. Люди и сидхи знали его прекрасно.

Непоколебимое сердце Фионна билось слишком сильно, когда они добрались до Мэддокса. Дракн улыбался столько часов подряд, что Фионн задался вопросом, не сводит ли у него скулы.

Он игнорировал свёрток в его руках столько, сколько мог. То есть секунд пять — ровно столько понадобилось Аланне, чтобы появиться рядом со своим спутником.

Её макушка, как всегда, едва доставала до его плеча, но они были так связаны, что одного её прикосновения к его руке хватило, чтобы дракн развернулся к ней, словно звёзды, качающие на руках луну, и чуть склонился. Узнавая. Обожая. Принимая под защиту.