Их глаза встретились — золотой и фиолетовый, — и, хотя казалось невозможным, улыбка Мэддокса стала ещё шире.

— Думаю, мы тут лишние, — пробормотал Фионн Абердину.

— Не беспокойся, в какой-то момент они всегда возвращаются в реальность.

Аланна улыбнулась и наконец оторвала взгляд от спутника. Её прекрасные фиолетовые глаза, больше никогда не сравниваемые с её ненавистным предком, встретились с глазами Фионна, и в них было что-то такое, отчего мужчине до боли захотелось выпить виски.

Она смотрела на него точно так же, как тогда, когда воссоединила его с отцом.

— Мы давно хотели познакомить тебя с ней.

— Ну да, конечно.

Орна вспыхнула из портупеи Аланны.

— Оставьте беднягу в покое. Я чую его панику отсюда.

— Никто не спрашивал твоего мнения, Кровопийца.

Мэддокс рассмеялся, и ребёнок в его руках залопотал. Пара пухлых конечностей, полных складочек и ямочек, поднялась над пелёнкой.

Уф. Фионну стоило уйти подальше.

Да.

— Старик, лучший способ справиться со страхом — это встретиться с ним лицом к лицу, — сказал дракн.

И тогда, прежде чем Фионн успел сделать хоть что-нибудь (что угодно), чтобы этого избежать, тот сунул ему ребёнка. Он сказал себе, что взял его только потому, что иначе малыш упал бы на пол, а это означало бы конфликт на уровне всего континента. Теперь он считался частью Двора манан-лир после обряда ритуала связи с Никсой, дракон был новым тиарной Дагарта, а чёртовой Аланне уже воздвигали храмы.

Крошечный свёрток устроился у него на груди без труда. Фионн сглотнул несколько проклятий, когда посмотрел на него.

У него тоже были фиолетовые глаза. И густая копна тёмных волос. До определённого возраста никто не узнает, станет ли он драконом или нет, но зная, каким извращённым бывает рок? У неё вырастут чёртовы крылья. И она будет повелевать тьмой, как маленькая богиня смерти. А может, даже зарычит и поднимет волшебные леса, как её тётка по матери.

Возможности были бесконечны и пугающие.

— Она…

— Совершенна, — закончил Мэддокс, с убийственным блеском в глазах.