Глава 26
Черные и белые. Передо мной стояла доска, и фигуры на ней выглядели как забытые миниатюрные скульптуры, ожидающие, когда им скажут, что делать. Его рука была намного больше моей. Он передвинул Короля вперед. Он почти всегда ходил Королем, хотя так риск оказаться убитым был выше. Но я никогда не побеждала его в шахматах. Ни разу.
И в этот раз тоже. Его Король сделал ход вперед и оказался перед моим, еще ни разу не пошевелившимся.
– Шах, – удовлетворенно сказал он.
Я подняла глаза.
– Как ты это делаешь, Огастус? Мне кажется, что я не успеваю моргнуть, как твой Король уже стоит у моей двери.
Огастус рассмеялся. Он выглядел при этом совсем не так, как Чарльз. Жестче. Уголки его рта были опущены вниз, хотя он веселился. Как такая красота могла быть такой отвратительной? Когда он засмеялся, на меня пахнуло спиртным. Как обычно. Я почувствовала, как на моих бедрах пульсируют синяки.
Я ненавидела шахматы почти так же сильно, как ненавидела Огастуса Честерфилда. Но когда мы играли, он, по крайней мере, не бил меня. Тогда его ум был занят чем-то другим, не мной.
– Шах – это еще не конец, моя дорогая Мадлен. Если ты умеешь играть, шах – это только начало.
– Я хотела бы, чтобы была фигура, которая повернет судьбу, когда все уже кажется потерянным. Как джокер в карточной игре.
Огастус хрюкнул. Он постоянно хрюкал.
– Не будь смешной, Мадлен. Такой фигуры нет.
– А почему бы и нет?
– Потому что ее просто не существует, – раздраженно ответил он, убирая своего Короля и тем самым ставя под удар моего.
– Шах и мат.
Он выглядел таким довольным, каким обычно бывал, лишь поднимая руку, чтобы ударить меня.
– Я хочу Джокера, – прошептала я, глядя на опрокинутые фигуры на шахматной доске.