Девушка хихикнула:

– А я-то было расстроилась, что красавчик-брат увел у него невесту!

Присев у алтаря, она расплела взлохмаченную косу и принялась перебирать волосы пальцами, старательно наводя порядок. Сайрон с сожалением взглянул на ее платье.

– Ты запачкалась кровью…

– Главное, что не поджарилась, – отмахнулась Дженна. – За свое тело я была спокойна, а вот за платье переживала… Похоже, что заклинание защищает и одежду? А кровь – ерунда, холодной водой вмиг отстираю… – Она огляделась. – Здесь много воды. Вы можете не бояться, что ваш огонь причинит кому-то вред. Хотите, я буду вам петь ту мелодию? А если и это не поможет, я всегда могу прыгнуть в реку. – Она тепло улыбнулась Сайрону. – С завтрашнего дня я обещаю оставить привычку, которая вам так не нравится, но сейчас… вы должны поспать, учитель.

Сайрон уснул, как только его голова коснулась прохладного камня. Дженна пела ему, вкладывая в голос всю свою нежность. И мелодия ее лилась плавно, словно ручеек. Девушка пела, прислушиваясь к дыханию учителя, шелесту воды и далеким птичьим голосам за ее покровом.

Постепенно смолкли трели дневных музыкантов, солнце ушло, и лес наполнился ночными звуками. Дженна пела всю ночь и только под утро встала, чтобы напиться воды. Забыв о голоде, она пела весь день. Когда же вновь пришла ночь, девушка даже не подумала об отдыхе.

Сайрон спал, но сон его не был ровным и безмятежным. Порой маг хмурился, что-то шептал с тревогой, даже со злостью. Девушка ощущала, как дыхание его то и дело наполнялось беспокойным жаром. Тогда она, превозмогая усталость, старалась петь громче и усерднее.

Луна сменяла солнце, солнце – луну, а Дженна оставалась на месте. Она пела и любовалась тем, как золотой свет дня и синий сумрак ночи по-разному обрисовывают лицо учителя: его высокие скулы, точеный профиль и мягкие линии губ. Только теперь она заметила, что от левого виска, обычно скрытого за волосами, вниз идет едва различимая, но широкая линия шрама – будто след от ожога.

Дженна пела и размышляла о новом облике Сайрона: пугающе диком, нечеловеческом – о том звере, который скрывался за каменной маской всесильного чародея. Что сводило его с ума? Можно ли было вернуть мир его душе? И… смогла бы она сделать его счастливым?

От магии ли, от погоды, в пещере становилось все холоднее. Девушка боялась отходить далеко и не знала, допустимо ли было разводить огонь в святилище Куолумы. Поэтому она согревалась как умела – мыслями, недозволенными, запретными и такими мучительно-сладостными.

На третий день силы Дженны подошли к концу. Девушка устала так, что уже не ощущала ни голода, ни собственного тела. И все равно она продолжала петь.