– В иные дни – а таких большинство – мне кажется, что ему удалось сломить меня, – прошептала она. – Тогда я жалею, что он меня не убил.

Нахлынувшие на Сорина страх, паника и безграничное отчаяние были сравнимы с тем, как если бы его сунули под ледяную воду и не давали всплыть.

– Не вздумай, – сказал он чуть слышно. – Никогда больше не произноси этих слов.

Еще несколько секунд Сорин удерживал ее подбородок, глядя в льдисто-голубые глаза. Когда он отпустил ее, она прижалась лбом к его груди. Он медленно погладил ее по волосам, прокручивая в голове то, что только что узнал. Нужно раскрыть ей правду о ее матери и ее наследии, но он был не в силах затронуть эту тему сейчас, после ее душераздирающего рассказа.

Часы на каминной полке показывали, что близится полночь. Скарлетт положила голову ему на плечо, и еще через десять минут молчания, когда каждый размышлял о своем, Сорин понял, что она заснула. Он разбудил ее, чтобы она выпила отвар, и она тут же снова засопела. Сорин взмахнул рукой, и во вспышке призрачного пламени возникла подушка из спальни. Он положил ее себе на колени и осторожно уложил на нее Скарлетт, чтобы у нее не затекла шея. Она вздохнула во сне, вытянула ноги и слегка поморщилась от напряжения в животе.

Сорин и сам не знал, кого хочет убить больше – Лорда наемников или Микейла Лэйрвуда.

Он накрыл Скарлетт одеялом и послал через него потоки тепла. Он наблюдал за тем, как она спит, как делал не раз за последние несколько дней. Ее дыхание было медленным и ровным. Он погладил ее по волосам, коснулся пальцами щеки.

На него быстро навалилась усталость, и он понял, что почти не спал последние несколько ночей. В отсутствие доступа к магии сна ему требовалось очень мало, но когда магия текла по венам, запасы энергии расходовались быстро. Он откинулся на спинку дивана, стараясь не потревожить сон Скарлетт.

Он оказался совершенно не готов к этому разговору, и даже проживи еще столько лет, сколько уже ходил по земле, не приблизился бы к тому, что ей пришлось пережить. Теперь он понял, почему она преуменьшала свои способности. Почему жила в уединении в поместье лорда Тинделла. И почему тогда в тренировочном бараке заявила, что у нее нет желания там оставаться.

Сорин понимал ее и Кассиуса – и то, кем они стали друг для друга. Кассиус не давал ей сломаться и делал все возможное, чтобы она не переступила черту.

«Когда дело касается Скарлетт, я превосхожу всех».

Сорин наконец позволил себе признать, что ревнует. Ревнует к дружеской легкости между ней и Кассиусом. Ревнует к Каллану и к тому, сколько ночей он провел рядом с ней. Ревнует к Нури, которой были известны подробности о Скарлетт – и которыми она не хотела делиться.