Мы продолжаем путь. Люди расступаются, отводят глаза. Я чувствую их взгляды спиной — недоумённые, испуганные, осуждающие. Пусть. Они не знают, кто этот человек и что он сделал.

Мой дом — двухэтажное здание с белыми стенами и красной черепичной крышей — виднеется в конце улицы. Вокруг него — сад, мой маленький рай, созданный магией и трудом. Розы и аветы, те самые, атальские, которые цветут круглый год, травы, которых нет больше нигде в Донке.

Я толкаю калитку и веду Дьярвета по дорожке к дому. На крыльце стоит Мира, моя кухарка, и её глаза расширяются при виде нас.

— Госпожа, что...

— Позже, Мира, — обрываю я её. — Приготовь ужин на всех.

Я веду Дьярвета через дом в задний сад. Там, среди цветущих яблонь, стоит каменная скамья — массивная, вросшая в землю.

— Прикуйте его здесь, — приказываю я Тарну и Вейлу. — Крепко.

Они выполняют приказ, и Дьярвет оказывается вдруг беспомощным, рычащим от невозможности вырваться. О, он даже в спальне ни разу не был настолько мой.

Руки над головой, притянуты к спинке скамьи, он на коленях, спина открыта.

Хорош, собака. И сейчас, скованный, злой, Дьярвет красив. На его теле – старые и новые шрамы. Вот этот – большой, через левую лопатку, еще не видела. С кем ты там умудрился воевать? Кто снова напал на твой халид? Или, может, на весь благостный Атал?

Сейчас тебе будет больнее. Ни один враг тебя так не достанет. Потому что я хуже, я злее.

— Оставьте нас, — говорю я телохранителям.

Они колеблются.

— Госпожа, он опасен, — говорит Вейл.

— Я знаю. Идите.

Когда они уходят, я достаю плеть. Новую, только что купленную.

Кожаную, тяжелую, красивую.

Предвкушаю удовольствие.

— Знаешь, — говорю я, проводя пальцами по плети, — я никогда в жизни не била никого. Даже когда покупала рабов с синяками и шрамами, я клялась себе, что в моём доме никто не будет страдать.

Дьярвет молчит, но я вижу, как напрягаются мышцы его спины.

— Но для тебя я сделаю исключение. Ты – исключительная тварь, Дьяр.

Первый удар неуклюжий — я не умею обращаться с плетью. Но второй уже лучше. А к третьему я вхожу во вкус. Я бью его, вкладывая в каждый удар всю боль, всё унижение, все слёзы, выплаканные за эти пять лет. Каждый удар — это воспоминание. Как он смеялся, когда я умоляла его не выгонять меня. Как стража вытолкала меня за ворота его замка. Как я шла пешком до ближайшей деревни, голодная и замёрзшая.

Дьярвет стонет, стискивает зубы, но не кричит. Его спина превращается в кровавое месиво, но он держится. Конечно. Он всегда был сильным. Сильнее меня.