Воздух пахнет свежей травой, деревом, терпкой смолой. Живым.

Мы поднимаемся на крыльцо. Отец, как всегда, не тратит слов. Просто открывает дверь — будто я возвращаюсь сюда постоянно, молча.

— Завтра нужно будет подойти к Совету, — произносит, когда я прохожу в кухню.

Тон отца ровный, без нажима. Будто говорит о погоде, а не о Совете.

— Ничего особенного. Формальность.

— Хорошо, — отвечаю так же, скользя взглядом по стенам, знакомым и одновременно чужим.

Кухня вроде бы та же, и всё же — нет.

Деревянные фасады обновлены, их матовый блеск мягко ловит свет. Столешница теперь тёмная, а я помню её светлой, тёплой, будто пропитанной запахом маминых пирогов.

На подоконнике — горшки с зеленью. Петрушка, мята. Мамины привычки, которые отец сохранил. В этом есть что-то трогательное, но от этого только больнее.

Здесь всё по-прежнему просто. Без показной роскоши. Но дорого — по-своему. Настоящее.

— Ремонт всё же был, — усмехаюсь, кивая на новенький чайник в углу.

Отец качает головой, будто заранее знал, что подмечу именно это.

— Был, — спокойно подтверждает. — Твоя комната теперь тоже другая.

Он не уточняет, как именно. Да и не нужно. Я взрослая. Это уже не та комната девочки, что уехала пятнадцать лет назад. Но он её не закрыл. Не превратил в склад.

Я бывала здесь за эти годы. Не часто. Раз в год, а то и реже. Иногда — на день, на два. Приезжала украдкой, почти без предупреждения, чтобы навестить отца и убедиться, что с домом всё в порядке.

И каждый раз уезжала с ощущением, будто забрела в чужую жизнь. Сегодня всё то же. Только теперь я пришла не на короткий визит, а всерьёз.

Двигаюсь к окну. И вдруг замечаю движение. Силуэты. Двое. Я узнаю их сразу.

Райан. Сын альфы. Или уже сам альфа — это видно даже по походке, по тому, как он держит плечи и смотрит, будто мир принадлежит ему. В его взгляде больше нет мальчишеской задиристости — теперь это сталь. Властная, холодная. Не мальчишка. Теперь он тот, кто устанавливает правила.

Но память всё равно предательски возвращает меня в детство. Тогда он был другим — не мягче, нет. Заносчивым. Всегда первым. Всегда выше, сильнее, быстрее. Он любил показывать, кто главный: в играх, в драках, даже в разговорах.

Помню, как мы однажды гонялись по берегу реки, и он сбросил меня в воду, хотя знал — я боюсь глубины. Стоял на камне, хохотал, пока я захлёбывалась, и только потом протянул руку. Но сделал это так, будто спасение было милостью, а не обязанностью. С тех пор я не жду от него доброты. Только вызов. Только власть.