Старики ворчали, друзья хохотали, но меня это только подстёгивало — я жил на своих правилах и не собирался меняться ради чужого комфорта.

Я сидел у камина, в одном из кресел, раскинувшись вальяжно. Тепло било в спину, в руке — телефон, палец лениво листал ленту. Через час собирался в бар: выпить, размяться, оторваться. Ночь звалась на вкус, и я был готов.

Отец молчал. Он сидел в соседнем кресле, ближе к огню. Привычно прямой, с тем выражением лица, которое высекается, как камень: ни тени эмоций, ни намёка на слабость.

Мы давно не говорили по делу. Но он пришёл — значит, разговор будет.

— Стая ждёт пару, — сказал спокойно, не отрывая взгляда от пламени.

Я не поднял головы.

— Пусть ждёт. Я не поведу первую попавшуюся, только чтобы они там успокоились.

Пауза затянулась. Он ответил не сразу, но я почувствовал: сейчас что-то произойдет. От него всегда исходила уверенность, весомость. Она не давила, но вжимала в кресло, если возникала мысль возразить.

— Ты помнишь её?

Теперь я оторвался от экрана. Встретился взглядом.

— Кого?

— Беллу. Дочь Кары.

Память вспыхнула картинкой — живой, яркой, будто прямо сейчас: маленькая девчонка с кудрявыми светлыми волосами, вечно с растрёпанной косой и коленками в ссадинах.

Шмыгающая носом, неунывающая, с глазами, в которых больше упрямства, чем в половине моих сверстников. Она постоянно находилась рядом. Следила за каждым шагом. Смотрела, не отрывая взгляда. Шла по пятам, как щенок, который решил, что теперь ты его хозяин.

Я дразнил её, а она не отставала. Молчала, сжимала кулаки, но шла за мной снова. И каждый раз — с этим колючим, цепким взглядом снизу вверх.ьКак будто знала, что однажды догонит.

Кара — омега, которая посмела уйти, увела дочь и исчезла без разрешения, будто стая для неё ничего не значила. Это был плевок в порядок, в иерархию, в саму суть нашей природы. Стая возмущалась, кипела, требовала её вернуть — но отец просто захлопнул дверь и велел забыть. Её имя вычеркнули, о ней не говорили, будто никогда не существовало. Но я помнил — и ту дерзкую женщину, и девчонку с кудрявой головой, что ходила за мной тенью.

— Смутно, — отозвался я, отводя взгляд. — Маленькая была. Кажется, на три года младше меня?

— На четыре, — уточнил отец, всё так же спокойно. — Щуплая, упрямая, с характером — вылитая мать.

— И к чему эта экскурсия в детство? — бросил, пряча телефон в карман и откидываясь в кресле.

Тон был ленивый, но внутри уже щёлкнул замок.