- Кенджи говорит, что плата не нужна. У врачевателей есть старинное поверье: если первый в практике пациент на пороге между жизнью и смертью, ему нужно помогать от чистого сердца. До этого случая у доктора Акиро таких сложных случаев ещё не было. Ведь взяв плату за спасение, можно нарушить тонкий баланс и принести несчастье или даже лишить исцеление истинной силы. Он верит, что его истинная награда - это спасённая жизнь.

Я сложила руки перед собой и низко поклонилась, искренне выражая свою благодарность. Молодой человек тоже поклонился в ответ.

- Господин Акира, спросите у доктора, можно ли отвезти раненого домой? Мы ведь не можем оставить его здесь, - с надеждой поинтересовалась я.

Хозяин лавки быстро перевел мои слова доктору Хаяси. И после его ответа сказал:

- Да, это возможно. Однако крайне важно соблюдать максимальную осторожность. Любое резкое движение или толчок могут серьезно ухудшить состояние раненого.

- Как же нам перевезти Феликса? – задумчиво произнесла я. Для этого требовался экипаж и несколько крепких мужчин.

Господин Акира улыбнулся.

- Не переживайте, Антония. Об этом я позабочусь. Мои соотечественники очень трудолюбивы и надёжны. Многие из них работают извозчиками. Я сейчас схожу и найду экипаж с опытным возницей. Поверьте, это не займет много времени.

И, не дожидаясь ответа, он решительно направился к выходу.

Уже через полчаса мы ехали к магазину госпожи Пендлтон.

Внутри экипажа царил полумрак. Бледный как полотно, Феликс полулежал на сиденье с закрытыми глазами. Его дыхание оставалось неровным и поверхностным, а уголки губ время от времени подрагивали от боли. Иногда он тихо стонал или пытался что-то прошептать, но слова были неразборчивы. Доктор Хаяси, сидящий рядом, время от времени проверял у Демора пульс и осматривал повязку. Его лицо оставалось невозмутимым, что немного меня успокаивало.

Когда экипаж, наконец, остановился у магазина, я с облегчением выдохнула. Теперь нужно было занести Феликса на второй этаж, в покои Доротеи.

Мужчины легко справились с этим, и, дав последние рекомендации, доктор Хаяси уехал. Господин Акира тоже попрощался, пообещав заглянуть в ресторан в ближайшие дни.

Подвинув стул ближе к кровати, я присела и при свете одинокой свечи стала вглядываться в бледное лицо экс-Канцлера. Боль стёрла с него привычную властную маску, обнаружив черты, которые были скрыты до этого. Я склонилась над этим неоднозначным мужчиной ещё ниже, рассматривая каждую черточку: лёгкие тени под глазами, тонкую линию губ, на которой застыла печать страдания. И ко мне вдруг пришло осознание: на самом деле лорд Демор был не столько холодным, сколько неумелым, если дело касалось искренних, глубоких чувств. Жизнь, наверное, никогда не давала ему возможности их выражать или даже испытывать. Всегда сильный, всё контролирующий, он, возможно, не знал другого способа взаимодействия с миром, кроме как через приказ и подчинение, через рациональность и логику. И теперь, видя главу Тайной Канцелярии таким уязвимым, я понимала, что эта жесткость – всего лишь хорошо отработанный механизм защиты, маскировка человека, который просто не научился быть другим.