– Полина, между прочим, счастлива. Она пробует новое, ищет себя и своё место в этом мире. Я иногда ей завидую. Её чужие суждения точно не волнуют.

– Она подаёт не лучший пример. Мы живём в обществе, и его мнение всегда надо учитывать.

– А вы с отцом как обвенчались, с одобрения родителей? А за тётю Сашу кто вступился, когда от Мамонтовых все отвернулись?

– Не уходи от разговора. Это совсем другое.

– Это, мама́, двойные стандарты.

– Софья, ты грубишь. Мне придётся серьёзно поговорить с твоим отцом.

– Я сама с ним поговорю. Надеюсь, хоть он меня послушает. С вашего позволения, мне надо пойти к себе и закончить письмо.

«…тётя Саша говорит, что он уже тогда отличался стремлением к вычурности и поразительной детализации создаваемых нарядов. Она показывала фотографии с других театральных представлений здесь, на даче. Исторические костюмы выглядят очень правдоподобно, а ведь они такие сложные. А он ухитрялся чуть ли не из подручных материалов на месте всё шить.

Вот ещё, чуть не забыла, а это же самое главное. Однажды они устроили тут показ под названием “Живые картины”. Был импровизированный подиум, и по нему ходили барышни в образе Моны Лизы, Девушки с жемчужной серёжкой и других известных портретов. Кто это придумал, тётя Саша, к сожалению, уже не помнит. Но костюмы для премьеры тоже сделал Жюль Франк. Это же важно, да?

Может, его роль – лишь в подготовке платьев и декораций, а убивает девушек кто-то другой? Тётя Саша говорит, что он страшно боялся вида мёртвых животных. Весь бледнел и сразу убегал. А Орест Максимович здесь охотился и постоянно приносил к столу убитых уток и рябчиков. И иногда, как нарочно, кидал их чуть ли не под ноги Франку, чтобы посмотреть, как тот пугается.