– Никак нет, Карл Иванович.

– Вот и славно. Съезди-ка туда, уважь начальство. Мне ценные документы отправить надо, такие, что почте не доверить. А ты свой. Погоды там сейчас, конечно, ещё дерьмовее, чем в Москве. Зато архитектура красивая. Heimatland[66] напоминает. Три дня тебе даю, плюс два на дорогу. Не скупись на билеты, сними хороший номер. Приказ я подписал, бумаги вот. – Ламарк пододвинул к Мите документы, и он удивлённо приподнял бровь, увидев сумму, выделенную на командировочные расходы.

– Карл Иванович, это так неожиданно. Спасибо за доверие. Я, конечно, отвезу что нужно.

– Вот и доставь. И сомнамбула своего, будь добр, оставь в Санкт-Петербурге. Мне сотрудники нужны живые и энергичные. И без того столичных кадавров хватает. Понял?

– Так точно, Карл Иванович.

Накануне отъезда Митя зашёл к Загорским попрощаться с Соней. Как-то само собой вышло, что теперь он навещал их дом пару раз в неделю. Историю с похищением Анна Петровна восприняла спокойнее, чем ожидалось. Может, потому что Франк во всём признался и до сих пор находился под арестом. А возможно, из-за того, что расследование по делу Визионера тоже считалось законченным, и теперь Митино общество не представляло для Загорской-младшей особой опасности. Анна Петровна держалась вполне благосклонно и спокойно отпускала дочь на прогулки и выставки. И даже мило беседовала во время совместных чаепитий.

Митя уже не пытался скрывать, что ухаживает за Соней. И всё вроде бы складывалось удачно. Ему нравилось так проводить вечера, и Соня была счастлива, и Анна Петровна не возражала… Только той откровенности, искренности, что случилась в подвале, почему-то не ощущалось. И первый поцелуй так до сих пор и не произошёл. Как будто не находилось для него подходящего момента.

Вот и сейчас, пожимая на прощанье младшей Загорской пальцы под доброжелательным взглядом Анны Петровны, Митя отчётливо видел, что Соня немного расстроена его внезапным отъездом, но одновременно рада, что он уезжает так ненадолго.

И это казалось понятным и правильным, но…

А что именно «но», Митя так и не мог себе объяснить.

Ноябрь. Во всём виноват самый тёмный месяц в году. Ну ничего. Ещё несколько дней – и этот тоскливый период закончится.

Дмитрий Самарин прибыл в Санкт-Петербург в воскресенье утром, двадцать восьмого ноября.

* * *

Столица поприветствовала московского сыщика со всем радушием уже при выходе на перрон. Швырнула в лицо горсть мелких снежинок, задрала полы пальто мощным порывом ветра, через несколько минут полила редким дождём и ослепила на мгновение показавшимся среди туч солнцем.