— И тогда...

— Тогда они исчезнут, — спокойно закончил он. — Медленно, но неизбежно. Без возможности плодиться — они вымрут. Их останется лишь уничтожить.

Он посмотрел ей в глаза.

— Всё началось с него. И всё может закончиться на нём.

Лив облизала пересохшие губы. Мысли метались, как испуганные птицы в клетке, разбиваясь о прутья отчаяния и надежды. Человек? Дориан? Возможно ли это? И какой ценой?

— Был только один флакон, который показал стабильный результат, — добавил Лиам, его взгляд стал мрачным. — Он исчез. Мы не знаем, где он. Но мы знаем, что он существует. И знаем, что он подействует только на Дориана.

Он снова посмотрел на Лив. Его взгляд был тяжелым, пронзительным, смешивая в себе подозрение и отчаянную надежду.

— Ты сейчас наша главная надежда, Лив. Зная о ваших отношениях, мы понимаем, что ты ближе к нему, чем мы были когда-либо. Если кто и может убедить его найти сыворотку и принять еë... это ты. Вот, как-то так.

Лив пошатнулась, но Мар подхватила еë. Она пришла за утешением, а оказалась в самом центре вековой войны, где от еë выбора зависела судьба мира. Любовь к Дориану, страх перед ним, а теперь и возможность «спасти» мир ценой его сущности. Она понимала, что еë выбор не просто между ней и Дорианом, а между целыми мирами.

Её глаза метались от Лиама к Мар, от старинных карт на стене к колбам с жидкостями. Её голос был едва слышным шепотом, наполненным смесью ужаса и отчаяния.