Рядом, словно изваяние из платины, застыла Сиенна — её волосы водопадом ниспадали по плечам, руки скрещены на груди. В её внимательном взгляде, прикованном к Дориану, читалась не просто преданность, но и болезненное, почти интимное беспокойство.

Когда Лив вошла, взгляд Сиенны скользнул по ней, полный недоброй радости, смешанной с тревогой, словно Лив была лишь вестницей неминуемой катастрофы.

Лив почувствовала, как скулы сводит судорогой, челюсть непроизвольно сжалась. Воздух в комнате был тяжёлым, заряженный невысказанным, тугим напряжением, которое Лив собиралась разорвать.

Дориан медленно поднял голову. Его глаза оставались непроницаемыми, но в их глубине мерцало что-то хищное, предвкушающее. На его губах скользнула едва заметная усмешка, похожая на росчерк лезвия. Он наслаждался её напряжением, смакуя каждую секунду.

— Сиенна, — произнёс он, его голос был сухим, но в нём звенела сталь. — Выйди. На сегодня можешь быть свободна. И не забудь передать Кристоферу то, что я просил.

Сиенна медленно, почти неохотно повернулась и направилась к двери. Её движение было грациозным, но в каждом шаге чувствовалась скрытая, тщательно подавляемая злость. Прежде чем выйти, она бросила на Лив взгляд, в котором смешались ненависть, ревность и едкое, почти злорадное любопытство. Дверь за ней закрылась с глухим, окончательным звуком, словно запечатывая Лив в ловушке, из которой не было выхода.

Тишина. Тяжёлая, давящая, как приговор. Лив чувствовала, как её сердце колотится в груди, заглушая собственные мысли. Дрожь пробежала по телу, заставляя колени слегка подкоситься, но она стояла. Она посмотрела на Дориана, который продолжал сидеть, не отрывая от неё взгляда.

— Я знаю, как это выглядит, — выдохнула она, её голос был хриплым шёпотом, полным отчаяния, но с нотками упрямства. — Но прошу меня понять. После той ночи... Я не справлялась. И... я поддалась эмоциям, написала Мар. Я знаю, что нарушила обещание, но мне нужна была поддержка. Прости.

Она сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, оставляя белые полумесяцы. Слёзы щипали глаза, но она держалась, не позволяя им пролиться.

Дориан наблюдал за ней. Его лицо оставалось бесстрастным, как маска, но в глубине глаз что-то мерцало — то ли любопытство, то ли что-то более глубокое, неуловимое, что Лив не могла расшифровать.