– Привет! – произнес знакомый голос.
Рин обернулась, и ее сердце подпрыгнуло.
Конечно, это был Алтан. Всегда Алтан, в каждом уголке ее разума, в каждом ее решении.
Но этот Алтан был цел и невредим – но не такой, каким она помнила его по Хурдалейну, когда он был готов пожертвовать собой ради победы в войне. Сейчас перед ней была его лучшая версия, каким Рин хотелось его помнить, но каким он редко бывал. Шрамы на лице никуда не делись, волосы по-прежнему спутанные, переросшие и небрежно связаны в узел, и он все с той же грацией держал трезубец – как человек, чаще проводящий время на поле боя, чем в любом другом месте.
Этот Алтан дрался, потому что ему это нравилось, а не потому, что его не научили ничему другому.
Глаза у него были карие. Зрачки не сужены. И от него не пахло дымом. А улыбаясь, он выглядел почти счастливым.
– Ты здесь, – сумела лишь прошептать Рин. – Это ты.
– Конечно я. Даже стычка на границе не могла помешать мне прийти к тебе сегодня. Тюр хотел насадить мою голову на пику, но даже он не устоит перед гневом моих родителей.
Стычка на границе?
Тюр?
Родители?
Замешательство продлилось одну секунду, а потом она поняла. Сны обладают собственной логикой, а это всего лишь прекрасный сон. В этом мире Спир не погиб. Теарца не умерла и не обрекла свой народ на рабство, а всю родню Рин не перебили за одну ночь на острове мертвых.
Она чуть не рассмеялась. В этом иллюзорном мире самая серьезная проблема – какая-то стычка на границе.
– Ну что, нервничаешь? – спросил Алтан.
– Нервничаю? – отозвалась она.
– Меня бы удивило, будь ты спокойна, – сказал он и понизил голос до заговорщицкого шепота: – Если ты не передумала, конечно. Ну, то есть ничего страшного, как по мне. Если честно, мне он никогда не нравился.
– Он? – повторила Рин.
– Он просто завидует, что ты выходишь замуж, а он никому не нужен. – Рамса протиснулся сквозь толпу и встал перед Рин, пожевывая булочку с красной фасолью. Он склонил голову перед Алтаном. – Привет, командир.
Алтан закатил глаза.
– Разве тебе не пора запускать фейерверки?