– Но не держи на него зла, – сказала Сорган Шира. – Это ведь не он. Тот человек, которого ты знала, давно успокоился. Жизнь и смерть во вселенной равны. Мы входим в материальный мир и снова уходим, превращаясь в нечто лучшее. Он был несчастен. Ты его освободила.

Да, умом Рин понимала, что это так, для вселенной они ничтожные песчинки, вышли из праха и вернутся в прах и пыль.

Это должно было бы ее утешить, но сейчас ей не хотелось быть временной и нематериальной, она желала всегда присутствовать в материальном мире в тот миг, когда Алтан прижался к ней лбом и заглянул в глаза, когда они прикасались друг к другу и обнимались, растворяясь друг в друге.

Ей хотелось быть живой, но навсегда остаться с ним. Вот почему она рыдала.

– Я не хочу, чтобы он умирал, – прошептала она.

– Мертвые нас не покидают, – ответила Сорган Шира. – Они будут преследовать нас, если им это позволить. Тот мальчик – болезнь твоего разума. Забудь его.

– Не могу. – Рин обхватила лицо ладонями. – Он был гением. Не таким, как все. Таких больше нет.

– Тебя это поразит, – печально сказала Сорган Шира. – Но ты и понятия не имеешь, как много людей похожи на Алтана Тренсина.

– Рин! О боги!

Катай подбежал к ней, как только она вышла из юрты. Судя по выражению его лица, он несколько часов ждал снаружи, в беспокойстве сжимая зубы.

– Поддержи ее, – велела ему Сорган Шира.

Катай обнял Рин за талию, чтобы снять вес с лодыжки.

– Ты цела?

Она кивнула. Они похромали вперед.

– Уверена, что все в порядке? – не отставал Катай.

– Мне лучше, – промямлила Рин. – Так хорошо мне уже давно не было.

Она постояла так с минуту, привалившись к плечу Катая и купаясь в прохладном воздухе. Рин никогда не предполагала, что воздух может быть столь сладок на вкус. Было так приятно подставить лицо под ледяной ветер, он освежал больше, чем холодная дождевая вода.

– Рин… – сказал Катай.

Она открыла глаза.

– Что?