Стоило ей подойти к двери, как из-за угла появилась тощая фигура.

– Рин?

Она дернулась и замерла. Новые клинки клацнули по полу.

– Это всего лишь я.

Фигура вышла на свет.

– Кесеги? – Рин подняла мечи с пола. – Как тебе удалось проникнуть за заграждение?

– Ты должна пойти со мной. – Он схватил Рин за руку. – Быстрее.

– Зачем? Что случилось?

– Не могу сказать здесь. – Он кусал губы, с опаской озираясь. – Но я в беде. Ты идешь?

– Я… – Рин бросила рассеянный взгляд на казармы.

Это могло плохо кончиться. Ей приказали не иметь дела с беженцами, когда она не в карауле, и, учитывая текущие настроения в Арлонге, вряд ли ее за такое похвалят. А если кто-то увидит?

– Пожалуйста, – взмолился Кесеги. – Дело плохо.

Рин нервно сглотнула. О чем она только думает? Это же Кесеги! Кесеги – ее семья, единственный родной человек.

– Конечно. Показывай дорогу.

Кесеги бросился бежать. Рин не отставала.

Она решила, что за забором что-то случилось. Какая-то заварушка, стычка между охранниками и беженцами. Наверняка за всем стоит тетушка Фан, как и всегда. Но Кесеги не повел ее обратно в лагерь. Он обогнул казармы и пробежал мимо шумных верфей к пустому пакгаузу в дальнем конце гавани.

За пакгаузом стояли три темные фигуры.

Рин остановилась. Среди них явно не было тетушки Фан – силуэты были слишком высокие.

– В чем дело, Кесеги?

Но Кесеги потащил ее к пакгаузу.