– К тому взрыву я непричастен.

– Я знаю. Если бы вы изначально делали ставку на Михаила, я бы еще мог вас заподозрить, но сейчас, когда я узнал вас получше, у меня не осталось ни тени сомнений. Вдобавок уже всем умеющим думать очевидно, кто намеревался получить выгоду с этого преступления. Александр не просчитал одного: что император, знающий ключ, скоропостижно сляжет.

– Ключ?

– Ключ. Одно время ходили слухи, что Петр Исаевич Романов, вы же знаете, что он женился на сестре вашего отца? – спросил граф и, дождавшись утвердительного угуканья, продолжил, – Якобы ваш знаменитый дядя по приказу императора что-то проделал с державными символами, без которых невозможно перезаключить ряд международных договоров, в том числе и по небезызвестной вам Саудовской Аравии. Можно потом добиться их пересмотра через международный суд, но эта процедура долгая, к тому же ее затягивание изо всех сил будут лоббировать другие державы. Вложившиеся в иностранные производства промышленники не скажут Александру за это спасибо. И возвращаясь к Петру Исаевичу и его талантливым ручкам, могу сказать одно: изменения он без сомнений внес, но они, должны быть обратимыми. И даже добавлю еще одно: слышал я краем уха, что ключ якобы изготовлен именно руками вашей скандально известной тетушки. Признаться, я до последнего надеялся, что вы что-то знаете об усовершенствованиях…

– С чего бы? – весьма неаристократично поинтересовался Василий.

– Ну, как же? Ваш батюшка так показательно враждовал с императорским артефактором! Буквально слюной брызгал при одном упоминании его имени! Я всегда считал, что в стремлении показать свою ненависть Георгий Михайлович несколько переигрывает.

– Вынужден вас огорчить, но ненависть была не показная. Он точно так и относился к своему зятю, вычеркнув с их скоропалительной свадьбой из жизни горячо любимую когда-то сестру. Его не примирила даже смерть обоих Романовых.

– Прискорбно, прискорбно… – Андрей Викентьевич сделал неопределенный жест ладонью и подхватил со столика собственную тонкую фарфоровую чашку, делая аккуратный глоток чуть остывшего чая.

«А мне так в кружке…» – неожиданно пришла Санни мысль с оттенком иррациональной обиды. В кружке умещалось примерно семь таких чашек и одной никак бы не хватило разогнать сонную хмарь, но осадочек остался.

– Тети нет уже давно, Петр Исаевич погиб два года назад, император все равно, что мертв… – стал размышлять вслух князь Солнцев, – Мой отец ничего о ключе не знал, если бы знал, секрет давно бы уже оказался в руках цесаревича. Остается Романов-младший. Может он знать что-то?