С ним были еще двое, одетые в незнакомые одежды, но, судя по их единообразному покрою, нечто вроде военных мундиров. За мужчинами вышли три девушки. Две из них были в красивых платьях, пусть и необычных для султаната, а третья… Глашатай с ужасом узнал в этой миловидной темной эльфийке сурового убийцу из самого страшного клана дроу, или, как они себя сами называли, дарков. Убийцу из страшного клана Мягко Ступающих! Только они так одевались!

— Чего стоим? — Вопрос задала девушка в замшевом брючном костюме, она вышла из этого странного облачка последней. — Мы как раз вовремя успели, нехорошо заставлять султана ждать!

— Мил, Каратто говорит, что вот этот должен объявить, что мы пришли, а только потом мы можем войти, — пояснила рыжая девочка, ткнув пальцем в перепуганного глашатая.

— Да, без объявления неприлично, — согласилась Милисента и сделала замечание девочке: — Листик, пальцами тыкать тоже неприлично.

— Мил, а чем мне в него тыкать! — возмутилась девочка. — Не ножом же! Могу, конечно, ногой пнуть!

Затем рыжая очень непочтительно, можно сказать, крайне нахально, толкнула застывшего глашатая:

— Ну чего стоишь? Объявляй давай!

Министр — распорядитель церемоний только затряс головой, не в состоянии произвести какое-либо другое действие.

— Ага! Шимба, помоги ему, — кивнула рыжая девочка одному из чудовищ.

— Ага! — копируя нахалку, ответило чудище и подняло глашатая за шиворот. Тот широко разинул рот, не в силах вымолвить ни слова.

— Королева Милисента и принцесса Листик, со свитой! — торжественно произнесла рыжая, поясняя, что надо сказать, потом показала на дверь.

Два других чудовища широко распахнули тяжелые двухстворчатые двери, и Шимба вбросила в зал министра.

Султан Ваштанарам Седьмой, повелитель всех истинных последователей Единственного, владыка всех Заскийских земель, владетель гор Таренги, степей Оркании, властелин вод Гуланского океана и прочая и прочая, восседал на троне и благосклонно кивал торжественно подползавшим к трону участникам большого султанского приема. Выразившие свои верноподданнические чувства и не менее верноподданнические просьбы отползали и становились вдоль стены просителей. Вдоль других стен расположились придворные, чье присутствие на большом султанском приеме было обязательно. У трона стояли султанские сарламы — воины гвардии. К удивлению присутствующих, на сегодняшнем приеме среди султанских телохранителей не было ни одного орка. А как известно, именно им султан доверял больше всего, и в отличие от гвардейцев-людей именно среди них большинство было магами. Знающие тихонько шептали тем, кто еще не знал: гвардию султана покинули все орки. Некоторые даже рассказывали, что видели, как кавалькада орков-сарламов ночью уходила из Яфры. Это было удивительно, необычно и страшно! Оркания составляла почти половину территории Заскийского султаната. И вот теперь множились очень пугающие слухи — Оркания перестала признавать султана своим правителем! А это значило, что врата, открывающие путь в мир Таринт, теперь для купцов султаната недоступны. Вернее, доступны, но уже за деньги, и деньги немалые. Словно подтверждая эти слухи, глава купеческой гильдии был необычайно мрачен. Он-то знал правду. Вчера после обеда его посетила девушка с пшеничными волосами, и после разговора с ней почтенный Бараманакер ун Тартум стал очень мрачным и в таком виде пребывал до сих пор. С девушкой он говорил более двух часов. Как она попала в кабинет и как ушла, никто не заметил, но слуги, носившие в кабинет кофе и сладости, ее видели, так что сомнений в том, что посетительница у главы торговой гильдии была, ни у кого не возникало. Но мало кто знал, что в казармах орочьей части гвардии так же неизвестно откуда появилась рыжая девочка в сопровождении двух сарламов султана. Она пробыла там всего десять минут, а когда исчезла таким же непонятным образом, как и появилась, орки султанской гвардии заявили капитану, что покидают службу, и стали собираться в дорогу. Мало кто знал, что Листик не только посетила казармы гвардии, она еще и пробежалась по орочьим кочевьям Оркании, племена которой признавали власть султана, правда, весьма условно. А теперь перестали признавать вообще — вести оттуда были получены голубиной почтой перед самым большим султанским приемом. Но по внешнему виду султана нельзя было определить, что он опечален этими известиями, его бесстрастное лицо выражало только надменное величие.