– Соврала, как всегда, – пожала плечами Погибель. – Не спорю, на поле боя я могу поддаться кровожадности, впасть в ярость, перегнуть палку. Но чтобы кого-то нарочно пытать, мучить, истязать в свое удовольствие…. Нет, это совсем не про меня.

– Но Мгла говорила, что ты убиваешь пленных.

– Да, но забыла уточнить, по какой причине. От ее колдовства люди постепенно сходят с ума, начисто утрачивают разум. Я лишь дарую этим безумцам избавление в виде быстрой смерти. Это скорее акт милосердия, чем злодеяние. И этого бы не случилось, если бы сестра лучше накладывала чары. Но она даже не старается, потому что ей плевать на людей. Умрут они или сойдут с ума – ее это не волнует. Еще раз повторяю – она люто ненавидит весь ваш род.

– Но почему?

– Она винит людей во всем, даже в том, к чему вы, откровенно говоря, непричастны. Я, признаюсь, тоже не питаю к вам любви и нежности, но мне, хотя бы, хватает ума, чтобы понять – в том, что вы разрушили свой мир, превратив его в помойку, виноваты ваши создатели. Боги, сотворившие ваш род и давшие вам в руки небесное оружие – вот истинные виновники постигшего планету катаклизма. И если кто-то заслуживает справедливой кары, так это они. И кара эта грянет, не сомневайся.

– Я вам верю! – быстро кивнул головой Владик. – Но как же насчет того, чтобы отправить меня в новый мир? Я бы хотел пожить там, пусть не пятьсот лет, но хотя бы сколько осталось. У меня была тяжелая жизнь, полная мук и страданий, хотелось бы покоя под старость лет. Я бы там где-нибудь пристроился в уголочке, много места бы не занял. Меня там вообще никто не заметит. Буду сидеть тихонько, не отсвечивая.

– Я же сказала – Мгла обманула тебя, – проворчала Погибель. – Она не только не собиралась отправлять тебя в новый мир, но и не смогла бы этого сделать, даже захоти. Такое по силу лишь старшим богам. В благодарность за твою службу моя сестра просто умучает тебя зверским образом. А она умеет, уж поверь. У нее есть камера пыток с полным ассортиментом садистского инвентаря, где она истязает своих жертв, обмазываясь их кровью и упиваясь их страданиями.

Владик содрогнулся. Камера пыток! Прямо как у Цента. Как же, все-таки, много общего было у бывшего рэкетира из девяностых с древними темными богами.

– Что же мне делать? – захныкал он. – Я не хочу умирать. И пыток не хочу. Должен же быть какой-то выход из этого кошмарного тупика.

– Моя сестра обманула тебя, – произнесла Погибель, – но, в отличие от нее, я буду с тобой честна. Не стану обещать тебе златые горы, это было бы ложью. Но я могла бы замолвить за тебя словечко перед той, которая действительно в силах даровать тебе и новую жизнь и долголетие.