– Черт, и верно, – проворчал тот. – Просто я все время об этом забываю. Не могу поверить, что согласился продлить ему жизнь. Кстати, напомни, а почему мы решили не подвергать очкарика неистовому истязанию с последующим умерщвлением?

– Потому что он нужен нам, чтобы показать дорогу к нашим врагам. Без него мы их никогда не найдем.

– Да, нам они враги, а ему друзья, – скрипя зубами, прорычал Цент, и бросил страшный взгляд на Владика через зеркало заднего вида. Программист под этим взглядом съежился еще сильнее, хотя, казалось, сильнее уже некуда. И так сидел, сжавшись, почти не дыша, и изо всех сил старался не упустить свою душу ниже пяток.

– Послушай, мы же выяснили, что эти богини обманом заставили Владика служить им, – напомнила Инга. – На его месте мог оказаться любой. Наобещай они мне всякого, я бы, возможно, тоже не устояла. Да и ты….

– Вот уж нет! – решительно возразил Цент. – Уж я бы точно не позволил каким-то бабам навешать на свои свободолюбивые уши килограммы макаронных изделий. А этому центнер навалили, и ничего. И как столько лапши у него на ушах поместилось? Эльф он, что ли, или осел? Скорее все-таки осел, если и не формой ушных раковин, то количеством и качеством мозгового вещества. А ведь я как чувствовал, что этим дело и кончится. Что рано или поздно темные силы соблазнят Владика через постель. И ведь сколько раз собирался его стерилизовать, понимал, что это необходимо, да так и не собрался. А ведь кастрируй я очкарика еще два года назад, в день нашего знакомства, и история могла бы пойти по иному пути. Впрочем, лучше поздно, чем никогда. Предлагаю сделать небольшую остановку. Я, Владик и секатор отойдем ненадолго, а когда вернемся, очкарик будет уже совсем другим человеком.

С заднего сиденья послышался тихий скулеж – на самом деле то был истошный крик ужаса, но издавать громкие звуки Владику было слишком страшно. Несчастный программист, успевший за минувший час неоднократно проститься с жизнью, не переставал корить себя за проявленную глупость. И как только он мог подумать, что сумеет отнять у Цента секиру? Не иначе, темные богини околдовали его, затуманив разум. Будь он в здравом уме, ему и в голову бы не пришло пытаться проделать что-то подобное. Ведь Цент, это Цент. Его не обманешь и не обокрадешь. А если и сделаешь что-то подобное, то будешь жалеть об этом долго и мучительно, подвергаясь лютым пыткам.

Владик уже не хотел ни долголетия, ни прописки в новом возрожденном мире. Хотел он лишь одного – уйти из жизни тихо и быстро, без предварительных истязаний, обещанных ему извергом из девяностых. Для этих целей можно было использовать даденный Погибелью нож, но тот остался валяться где-то там, далеко позади. Цент не стал брать колдовское оружие, и другим запретил к нему прикасаться.