— Здесь не на что смотреть. Всем вернуться к своим обязанностям. А вас, господа, я приглашаю пройти в кают-компанию…

Кают-компания оказалась большим и светлым помещением в кормовой части корабля. Помимо стоящего ровно по центру длинного стола, предназначенного для обедов офицерского состава и важных совещаний, прочая мебель располагалась вдоль стен очень компактно, в каюте было настолько просторно, что при желании хватило бы места двум-трем парам станцевать вальс. Освальдр присел во главе стола и молча жестом указал дочери на сидение возле себя, гости остались стоять, а Вейдвальдс прикрыл входную дверь изнутри.

— Дочь моя, — сам герцог нарушил воцарившееся молчание. Говорил он тихо, его речь на расстоянии можно было различить, только напрягая слух. — Ты представить себе не можешь, как это все меня огорчило.

— Простите, папенька… — пролепетала девочка. — Я не хотела, чтобы так все получилось…

— Я думал, что ты уже достаточно взрослая, и я могу доверять тебе, как здравомыслящему человеку… — продолжал мужчина своим убийственно-спокойным тоном. — Возможно, в том, что случилось, есть и моя вина. Теперь я понимаю, что упустил что-то важное в твоем воспитании… Единственное, на что мне остается надеяться, так это на то, что еще не поздно что-либо исправить…

— Меня накажут?.. — робко спросила Олли. Видимо, отца девчонка боялась сильнее, чем пиратов, хотя как бы суров ни был герцог, он не создавал впечатление человека, способного родную дочь отправить в море по доске или протянуть под килем.

— Нет, тебя не накажут, — неожиданно удивленно ответил он. — Тебя как жертву подлого преступного плана можно обвинять в чем-то в последнюю очередь. Что ты, невинное дитя, могла поделать против бандитской шайки… Напротив, ты сделала все, что могла при таких обстоятельствах. Как доложил мне капитан Вейдвальдс, ты проявила смелость и находчивость в непредсказуемых ситуациях, и это достойно похвалы, а не наказания, — у Молиры чуть рот не разинулся от изумления. — Возможно, я и не смог воспитать в тебе все те качества, которые хотел бы видеть в своей наследнице… Но ты оказалась способной постоять за себя, а главное… выжить. За твою жизнь я готов был бы даже пойти наперекор своим принципам и вступить в соглашение с пиратами, предложив им выкуп… Но его никто не просил. Главное, чего я больше всего боялся, так это того, что ты погибнешь.

— А я всегда думала, что если меня не станет, тебе будет только легче… — додумалась дочка выдать папеньке свою «гениальную» мысль. — Никто не будет дома путаться под ногами, а на людях позорить тебя и «марать честь семьи»…