— Ее звали Линдси, ваше величество. Это очень грустная история, и я должна вам рассказать.

Сбиваясь и путаясь по началу, но все больше обретая твердость, она поведала о событиях в Уэймаре. Сперва владыка недоумевал, почему она беспокоит его слух историей какой-то горничной, однако, надо отдать ему должное, не перебивал рассказа. Но когда Мира описала преступления Мартина Шейланда и самую суть его экспериментов, Адриан был потрясен. Он сказал, что немедленно по окончании войны учинит следствие. С большим вниманием Адриан уточнил каждую деталь, в особенности: как долго велись страшные опыты, верил ли Мартин в будущий успех, и как связана с делом чета Шейландов? Мира ответила, что эксперименты идут уже два года, а число жертв превысило тридцать; что Мартин и Аптекарь были глубоко убеждены в своей правоте, хотя причиною тому явилась, скорее, душевная болезнь, чем трезвое рассуждение. На последний вопрос она сказала:

— Я подозреваю, что Эрвин Ориджин и Виттор Шейланд каким-то образом замешаны в опытах Мартина, хотя доказательств тому не имею, всего лишь слышу голос интуиции. О леди Ионе с уверенностью могу сказать: она ничего не знала.

Тут же Мира запальчиво добавила:

— Ваше величество, я прошу вас о милосердии для леди Ионы! Все время она помогала мятежу, однако она — благородный и светлый человек, в ее душе нет грязи. И она так любит брата, что гибель Эрвина уже станет жутчайшей пыткой для Ионы. Помилуйте ее, владыка. Это выгодно и в политическом смысле: Север скорее успокоится и примет вашу победу, если оставите в живых хоть одного Ориджина.

— Стало быть, вы ходатайствуете за нее?

Мира хотела ответить, но осеклась. Вспомнила, что и сама находится под обвинением. Какое право она имеет просить о чем-либо?..

— Ваше величество, — сказала Мира, — вы говорили со мною слишком милостиво и приязненно, и я, по легкомыслию своему, забылась. Но мое положение перед законом, очевидно, мало отличается от положения леди Ионы. Потому не могу не спросить, ваше величество: зачем вы вызвали меня? Объявить ли приговор, выслушать ли мои оправдания?..

Адриан позволил искоркам теплоты вспыхнуть в уголках темных глаз.

— Вы мне симпатичны, миледи, потому и позвал. Вы смеетесь тогда же, когда и я. Вам легче даются беседы о стратегии, чем о чувствах. Вы тщеславны и скромны в одночасье: знаете, что достойны очень многого, но из скромности берете очень мало. И вы из тех существ, над коими боги, создавая мир, трудились с особенной любовью: вы — умная женщина, миледи.

Последовала пауза.

— А что до оправданий… Вы же знаете аргументы, доказывающие вашу невиновность?