— Ты разрешил им уйти?

— Ясно, нет, милорд. Если б разрешил, то и сам не остался бы здесь. Никогда не слышал историй, как Ориджины щадят дезертиров.

— А теперь, когда знаешь о побеге, жалеешь, что не ушел с ними?

— Нет, милорд.

— Веришь в нашу победу?

— Нет, милорд. Наше дело пропащее, это всем видно. Но придет день, когда вы решите отступить. Тогда я помогу вам выбраться из ямы и получу в награду мешочек золота, а не стрелу в задницу, как дезертир.

Слова лучника задели гордость Эрвина. Она питала его целых полдня. Когда начался штурм, Эрвин бился изо всех сил — пускай не слишком эффективно, но отчаянно.

В том же бою Соколику проткнули живот.

Позже гордость померкла, и усталость взяла свое. Эрвин цеплялся за камни, чтобы не упасть. Пересохшими глазами смотрел на Ханай. Гладкий белый лед, почти надежный.

Деймон пришел сменить Эрвина: командовать всегда должен Ориджин. Эрвин спросил кузена:

— Как думаешь, у нас есть шансы? Не лучше ли… туда?

Он махнул рукой в сторону левого, лесистого берега.

— Ты очумел?! Мы же побеждаем!

— Ха-ха-ха, — выкашлял Эрвин. — Взгляни на меня. Я еле жив, и все войско не лучше. Мы не выстоим и недели. Даже если Адриан не придет. А он придет, и раньше Стэтхема. Я уповал на Персты. Без них наше дело — пропащее. Это всем видно.

— Да ладно тебе! — Деймон хлопнул его по плечу. — Мы держимся уже полмесяца против всей столицы! Они уже и атаковать-то боятся. Идут нехотя, шлют вперед самых тупых отморозков. Я видел и пьяных в бою, и еще кое-кого похуже. Без крепкого зелья у столичников трясутся поджилки. Вот мы их как! Мы — непобедимые Ориджины!

Эрвин скривился и полез в карман за пузырьком змей-травы.

— Кстати, о крепком зелье…

— Отдай эту дрянь, отдай! — Деймон вырвал у него пузырек. — Ты и без того совсем больной, да еще травишься вдобавок. Прекрати ее пить, иначе станешь, как шут Менсон! Слыхал о нем?

— Не могу не пить. Только из-за этой дряни я и стою на ногах. Не выпью — свалюсь.