Рыжий нэрриха прыжком покинул кресло, в два шага пересек комнату, затопал по коридору, пританцовывая и напевая. Зоэ недоуменно пожала плечами: разве так надо прятаться от королевы, если полагаешь себя нежеланным во дворце? Хотя… чему удивляться? Есть те, кого ищут, и есть иные – кого в упор не замечают, сберегая собственный покой. Взять хоть дона Эппе, королевского пса: для всех он невидимый невидимка, а как оскалится, так и вовсе улица пустеет, хотя взгляд на него никто не обращал, увидеть его оскала вроде и не мог! Кортэ, очевидно, похож по нраву, а вдобавок он нэрриха.

Ненадолго оставшись наедине с собой, Зоэ настороженно повела плечами, зябко поежилась, потянула любимую теплую шаль со спинки дивана.

Ноттэ сгинул… Счесть гостя лжецом нет причин. Почему же отчаяние упорно обходит стороной? Ноттэ родной, по настоящему, без него и дышать-то никак невозможно. Всякий вечер Зоэ глядит на румянец заката и думает о том, кому обязана жизнью и нынешним счастьем сытости, уверенности в завтрашнем дне. А ещё – ждет… то есть ждала.

Кортэ прогрохотал по коридору, влетел к залу, замотал головой, по-собачьи стряхивая дождинки с неопрятно торчащих волос. Бросил к ногам мешок, гордо хлопнул по боку объемистого свертка. Дождался, пока младший нэрриха явится и выставит на стол бутыли и кубки, подвинет себе кресло и сядет, с прежним подозрением косясь на наглого пришельца.

– Имя! – потребовал рыжий, хлопком по донышку выбивая первую пробку.

– Альба, – представила Зоэ своего названого брата.

– Сын зари? – одобрительно уточнил Кортэ, сразу выбрав подходящее толкование смысла имени.

Дождался кивка Зоэ, поднял бутыль в вытянутой руке и принялся без спешки, тонкой струйкой, переливать сидр в кубок, удерживаемый в низко опущенной второй руке. Одновременно сын тумана пояснил торжественно и сосредоточенно: теперь он в сидре разобрался и крепко знает, как следует подавать и сколько раз переливать, наполняя вкусом.

– Хорошее имя, – похвалил Кортэ, закончив колдовать над сидром и раздав кубки. – Первое на моей памяти имя нэрриха, хранящее свет и надежду, а не разочарование и боль. Ни шторма, ни тумана, ни гнуснейшего штиля, полного неопределенности и скрытой угрозы, ни иных гадостей и двусмысленностей. Будь у меня такая сеструха, я бы тоже жил младенцем, радовался каждому дню.

Кортэ кивнул, подтверждая свои слова, и выпил сидр в несколько длинных глотков. Указал на сверток и жестом пояснил – тебе. Альба принял подарок, на лице проступила осторожная заинтересованность. Пальцы юного нэрриха бегали бережно и быстро, слой за слоем снимали плотную ткань, сберегающую вещь от дождя. Кортэ щурился и, не ожидая результата, продолжал прерванный ненадолго разговор о нынешних делах и о том, почему исчезновение Ноттэ осталось тайной для Зоэ.