— Рассказывайте.

Трой О'Беннет не торопясь разгладил сюртук, одёрнул манжеты. Поднял на Джона болезненный взгляд.

— Я проклят, — сообщил он спокойно.

Джон сильно затянулся и кивнул с пониманием.

— Бывает, — согласился он. — Я про себя тоже иногда так думаю. Особенно по утрам.

О'Беннет не улыбнулся. Он смотрел на Джона, и на его лице не двигался ни один мускул.

— Нужно узнать, кто вас проклял? — уточнил Репейник.

О'Беннет покачал головой, не сводя глаз с Джона:

— Это я и так знаю. Нужно его найти.

Он не спеша сунул руку за отворот сюртука — рукав при этом задрался, обнажив по-обезьяньи волосатое запястье — и на свет явилась пачка купюр, схваченная зажимом, сделанным из старого форина с профилем Хальдер Прекрасной. О'Беннет высвободил деньги, положил пачку на стол. Таким же медленным, тягучим движением убрал зажим обратно в карман. Джон оценил толщину пачки. Толщина впечатляла. Ещё больше впечатлял форин, который тянул этак на полгода рудников. Было время, когда Джон и сам таскал с собой старинную, фонящую от магии монету, но украдкой, в потайном кармане — а зажим явно доставали по десять раз на дню, открыто и без стеснения. Для такого нужно быть очень глупым или очень богатым. Или быть уроженцем Айрена, который кичится тем, насколько ему плевать на законы Энландрии. Или всё вместе.

Джон уронил на пол пепел с самокрутки, откашлялся и сгрёб деньги. Пряча купюры в ящик стола, он деловито сказал:

— Слушаю вас.

О'Беннет наклонил голову набок. Пальцы его беспрестанно ощупывали край столешницы, мусолили чёрную кожу, собирали крошечные соринки.

— Это случилось три года назад, — проронил он глуховатым голосом. Слова сыпались неразборчиво, как будто О'Беннет не хотел, чтобы его услышали. — Я был молодым идиотом. Я, наверное, и сейчас молодой, но стал умнее. А может, и не стал. В общем…

— Всем покой, — просунулась в дверь Джил. — Чай будете?

О'Беннет вздрогнул и замолк. Джон затушил окурок в пепельнице. Пепельница изображала площадь Тоунстед в миниатюре, с ещё целой башней. Такие вещички стали бешено популярными после того, как башня рухнула, и Джон позволил себе купить одну на память о том деле.

— Чай будем, — сказал он. — Господин О'Беннет, это Джилена Корден, моя коллега. Джил, это господин О'Беннет, он считает, что его прокляли.

Джил кивнула гэлтаху. Тот резко повернулся в кресле, прищурился, глядя на русалку, и почему-то охнул, будто от внезапного болезненного удара. Да ещё съёжился при этом, почти закрывшись собственными коленями. Джон притворился, что всё идёт, как надо. Ему было тошно с недосыпа, на языке держался резиновый привкус виски. Богатый психованный клиент. Ничего, не в первый раз, продержимся.