– Я не могу. Ее безумие обнаружится и…

Я вообще ничего не могу. Не могу арестовать громил, которые похитили меня, иначе придется предъявить обвинения их заказчице. Не могу поймать Серого Ангела, иначе он подставит Лидию подаренным им браслетом. Не могу рассказать правду о том, что случилось на маяке, иначе ее обвинят в колдовстве. Но я уверен, что она еще не переступила черту…

– Помогите мне советом, отец Георг. Как избежать внимания ордена Пяти?

Я с надеждой смотрел на старика. Его ответный взгляд был неожиданно жестким.

– Никак, – тяжело уронил он. – Ты даже не понимаешь, что натворил. После Синей войны отношение к божественным откровениям сильно изменилось. Все изменилось. Наследие предков было утеряно, цикл прерван, а мы оказались один на один с мраком безумия, наступающим на наши земли. Своей глупой ложью ты подарил ложную надежду на то, что Единый не отвернулся от нас. Господи, Кысей, да тебя наизнанку вывернут, чтобы узнать подробности!

Мне стало не по себе. Отец Георг явно знал не меньше, чем отец Валуа, упомянувший двухсотлетний цикл и возвращение проклятого, из рода которого «никто никогда уже больше не вернется». Я осторожно спросил:

– Как с этим связан шестой?

Старик вздрогнул и поджал губы.

– Кто тебе сказал о нем?

– Отец Валуа.

Церковник покачал головой.

– Забудь. Ты должен открыть правду. Я надеюсь, что ты не настолько ослеплен этой женщиной, чтобы ради нее лгать Святому Престолу. Да и не получится у тебя. Не умеешь ты врать.

– Почему же лгать? – необычайная ясность ума вдруг овладела мной. – Разве не говорил Акватос Квирский, что истина – в сердце говорящего? Вспомните слова магистра Солмира, что величайший божественный дар человеку – это воля творения через веру. Я хочу и буду верить в то, что мне явился святой Тимофей. Буду верить в то, что он заговорил со мной, пусть и устами безумицы. Буду верить в то, что благодаря силе молитвы и искренней вере, город был спасен от уничтожения. Я верю в то, что Единый не отвернулся от нас. А еще я сделаю все для того, чтобы в это поверили остальные!

Старик потрясенно смотрел на меня, не в силах вымолвить ни слова.

– Простите меня, святой отец, – я склонил перед ним голову, – и поверьте мне первым, прошу вас. Ваша вера сделает меня сильней.

Наставник молчал довольно долго. Я терпеливо ждал, не поднимая головы. Наконец он вздохнул и произнес:

– Глупый мальчишка… Вера – не игрушка, чтобы так беспечно разбрасываться ее силой… Но я верю тебе. Благослови тебя Единый…

– Господин инквизитор! – ко мне сквозь толпу пробирался Антон. – Подождите, пожалуйста!