Я на мгновение ослабила хватку, и инквизитор этим воспользовался, оттолкнув меня от себя.

— В ее балетных туфельках было стекло…

— Что?!? Как? Кто посмел?!?

— … я вытащил мелкие осколки, обработал раны и наложил швы… Удивительно, как она вообще танцевала, это же жуткая боль. А так ее состояние не внушает тревоги, но есть еще кое-что…

— Но что?

Я закусила губу, догадавшись, что обнаружил лекарь. Только не это! Нельзя допустить, чтобы о беременности Лу узнали, но, как назло, ничего путного в голову не приходило.

— … но я бы хотел сообщить об этом вам, фрон Рыбальски, наедине, — твердо закончил лекарь.

— Конечно, конечно…

— Нет. Говорите здесь, — вмешался инквизитор.

— Фрон Тиффано, я как-нибудь сам решу, что мне делать с дочерью. Подите вон!

— Не пойду. Фронляйн Пихлер исчезла прямо на сцене. Это колдовство. И я требую, чтобы вы сообщили мне все, что связано со здоровьем Луиджии.

— Да кто вы такой, чтобы что-то требовать!

— Мне сообщить инквизитору Чорек, чтобы она взяла вас всех под стражу за препятствия дознанию в деле о богопротивном колдовстве? — Кысей не выдержал и повысил голос, грозно надвинувшись на лекаря.

Тот стушевался и нерешительно взглянул на Рыбальски.

— Да говорите уже!.. — махнул рукой Джеймс. — Что-нибудь серьезное? Я не переживу, господи, не переживу, если с ней…

— Она беременна, — оборвал его причитания лекарь.

Из театра я сбежала, воспользовавшись возникшей неразберихой. Рыбальски кричал и топал ногами, брызжа слюной, что это инквизитор совратил бедную девочку, Кысей лепетал что-то в свое оправдание, а лекарь робко заикнулся про то, что срок больше месяца, но его никто не услышал. Я чувствовала себя словно в удавке, которая медленно и уверенно затягивается вокруг шеи. И чем больше я трепыхаюсь, тем туже становится петля… Мне надо было отдохнуть, выспаться и хорошенько все обдумать. И пожрать!

Но в усадьбе воеводы меня ждал еще один неприятный сюрприз. В гостином покое за столом сидел Лешуа и мирно беседовал с хозяином. Подле него сидела румяная от смущения Тень, взирающая на повара с немым обожанием. Ёжик что-то чертил на карте и горячился, доказывая свою правоту.

— А я говорю, здесь надо засаду устраивать! Здесь! — для пущей убедительности он потыкал пальцем в карту.

Я прошла к столу, стянула с себя парик и плюхнулась на лавку.