— Не собираюсь с вами торговаться. Я назвал свои условия. Ваше дело — принимать их или…

— Или, — оборвала я его. — У меня тоже есть условия. Вы, господин Лешуа, должны стать личным поваром императора.

— Что за нелепый бред?

— И вам в этом поспособствует Шарлотта Рыбальски, в девичестве Гибауэр, которая пользуется личным расположением императора. Но чтобы она отнеслась к вам и вашей новоявленной дочурке благосклонно, с нее надо немного сбить спесь. И этим займешься ты, Ёжик.

— Чего? И не подумаю, — заартачился каторжник.

— Ну нет, так нет, — легко согласилась я и встала. — Прощайте.

— Подождите, Гуго, не горячитесь, — вмешался Лешуа, успокаивающе кладя руку на локоть каторжника. — Давайте ее дослушаем. Зачем вам все это надо?

— Мне надо? Мне ничего не надо! Это же вам надо счастье Алисочки с ее молодым человеком, — передразнила я повара. — Шарлотта и так разбавила свою благородную кровь, спутавшись с безродным офицером и родив от него…

— Ты выражения-то выбирай, — грозно нахмурился воевода. — Мой побратим стоит с десяток таких дутых аристократов, как эта…

— Поэтому она и мечтает о знатной невестке для сына. А личный повар императора — это уже что-то…

— Дерек? — служанка робко тронула своего ненаглядного за плечо. — Это возможно?

— Вы недоговариваете, — Лешуа прищурился, глядя на меня, его бесцветные глаза сверкнули. — Что вам на самом деле надо?

Клятый повар почуял неладное.

— Когда вы завоюете благосклонность императора непревзойденным гаяшимским десертом "Поцелуй Единого" и роскошным княжеским напитком из какаовых бобов, то подадите новое блюдо по моему особому рецепту…

— Вот оно что… Я не собираюсь становиться отравителем!..

— Да бог с вами, никто вас и не заставляет. Вы порадуете императора смешением этих двух блюд. Ванильное холодное лакомство, политое молочком из горького миндаля и взбрызнутое горячим шоколадом на виноградном сахаре. Красиво и вкусно… ммм… пальчики оближешь…

— Не понимаю.

— Ах да, думаю, еще стоит украсить дольками переспевшего гаяшимского персика, у него такой аромат… Демон, да я сейчас сама слюнями захлебнусь. Ну не верите, при вас слопаю всю креманку этого лакомства, слово даю, — я смотрела на Лешуа прямым честным взглядом и широко улыбалась, но он все равно чуял подвох.

— Вы ничего не делаете просто так. Еще раз спрашиваю, зачем вам это надо?

— За это лакомство вы попросите императора о высочайшей милости, — посерьезнела я. — Головы.