— А-а-а-агрх!.. — вынырнула она из ледяной воды, в которую я засунул ее с головой.

И взгляд ее был страшен. Безумная ярость пополам с застывшим смертельным ужасом исказили ее черты настолько, что я в страхе сделал шаг назад, внезапно поняв, что раньше была всего лишь игра. Игра в поддавки. Игра, в которой мне снисходительно позволили выиграть. Но сейчас я неосторожно зацепил глубинный страх безумицы, подсмотренный мною во время слияния наших разумов. Она боялась воды. До одури боялась холодной воды. Что-то детское и темное всколыхнулось из глубин ее памяти. А я идиот. Если сейчас на нее накатит, то я не справлюсь с безумицей, как не смогли с ней справиться те уроды, которых она поубивала в поместье Седвига. Не раздумывая больше ни секунды, я быстро шагнул обратно к Хриз и обнял, крепко прижав к себе.

— Тише. Не злитесь. Я больше не буду. Простите. Все хорошо. Я вас согрею.

Ее трясло от ужаса и злости, она больно впилась ногтями мне в плечо, но не отталкивала. А я терпеливо гладил ее по мокрым волосам и шептал что-то успокаивающее, чувствуя себя, как в клетке с тигром. Одно неверное движение — и… Хриз тяжело дышала и скрипела зубами, пытаясь справиться с тьмой внутри и не порвать меня на части. Я отважился поцеловать ее в лоб, потом в зажмуренные глаза, в плотно сжатые губы, и тут она наконец оттаяла, всхлипнув и прильнув ко мне.

— Вы обещали… Обещали! — она бессильно стукнула меня кулаком в грудь. — Обещали отыметь… сто девяносто…

— Отымею, — торопливо пообещал я. — Буду любить столько, сколько захотите. Но надо переодеться. В сухое. Да? Давайте, потихоньку…

Уклоняясь от ее поцелуев, я пытался стащить с нее заляпанную шоколадом рубашку, но тут в дверь затарабанили.

— Лука! Открой, пожалста, открой!.. — и плач навзрыд.

Взгляд Хриз прояснился, она нахмурилась, потом оттолкнула меня с дороги и с недюжинной прытью рванула к двери. Я не успел ее остановить.

Рывком распахнув дверь, безумица за шиворот сгребла стоящую на пороге Луиджию и втащила внутрь, тут же захлопнув дверь и провернув ключ в замке.

— Ты почему так рано?.. — напустилась она на девушку, но осеклась, едва успев поддержать ту за талию.

Лу не стояла на ногах, ее лицо опухло от слез, на белом платье виднелись пятна крови. На щеке была ссадина, а правая рука висела безжизненной плетью.

— Господи, ну почему все не слава богу?.. — простонала безумица. — Неужели так сложно было просто отдаться императору?

Она встряхнула бедняжку, и та неразборчиво всхлипнула и пробормотала:

— Спсите, госпжа, спсите… — и закрыла рукой изуродованную половину лица.