Пленники азарта радуются выигрышу, но и проигрыш их не особо огорчает. Они питаются лишь самой игрой, в ней существуют, только с нею живы… Это было про меня. С той лишь разницей, что играла я не в карты, а в живых человечков. Правда, карты послушны, их можно посчитать, запомнить, передернуть, если уж совсем масть не идет, а вот с людьми сложнее. Но оттого в разы интересней. Судьба то ставки взвинтит, то улыбнется вдруг, то вокруг пальца обведет, когда не ждешь. Зато чувствуешь, что живешь, что кровь бурлит, что море тебе по колено, а горы — по плечо. Но проигрывать больно, очень больно.

Жадно горящие глаза, болезненно изогнутые губы, дрожащие пальцы, запах риска и пота, духота и клубы табачного дыма. Я выигрывала и меняла один стол на другой, пока не добралась до самого жирного куска.

Здесь за порядком присматривал лично хозяин заведения, угождая высоким имперским чинам. Толстый надутый генерал проигрывал моему старому знакомцу Шульцу. Правда, теперь шулер был уже не один, а с напарницей. Ангельское личико, белокурые локоны, трогательно распахнутые голубые глаза, капризно надутые губки. Девица томно поводила обнаженным плечиком и доверчиво склонялась к плечу генерала, чтобы испросить у него совета, при этом подсматривая его карты и постукивая пальчиком по столу для подельника. На Дама Пику она взглянула недовольно, инстинктивно почуяв угрозу. Шульц мазнул оценивающим взглядом по новой соседке и уткнулся в карты, так и не узнав во мне Короля Треф.

Меж тем, генерал проигрался, однако азарт гнал его вперед.

— Ставлю!.. — швырнул он еще золота на зеленое сукно.

И время словно замерло, увязло в горькой смрадной патоке. В ушах больно зазвенело, стало нечем дышать. За спиной генерала возник сероглазый коротышка Вырезателей. Он склонился к генералу и зашептал ему что-то на ухо.

— Отстань!.. — отмахнулся от него генерал, злобно сверкнув маленькими глазками за стеклами очков. — Я все равно выиграю!

А меня неожиданно разобрал смех. Этот урод скоро станет папочкой! Где справедливость? А нет ее! Зато будут две сероглазые красавицы! Такие, как я, да, атаман? Ну а что? Я же тоже ублюдочное чудовище… Плодитесь и расселяйтесь в бесконечности, да, Единый? На глазах выступили слезы. Генерал недовольно растянул тонкие губы поперек лица в подобии улыбки и холодно спросил:

— Поведайте нам, что вас так рассмешило, вдруг мы тоже сочтем это забавным.

— Ох, простите! — выдавила я, всхлипывая и утирая слезы. — Простите, ради бога, фрон генерал… Но вы мне так папеньку моего напомнили, ох не могу!..