Город наводнили пришлые. Они слетелись на пиршество, словно стервятники; заполонили собой улицы и заняли дома, потеснив исконных жителей Виндена. Сытая отрыжка империи. Ушлые дельцы, вороватые купцы, ловкие поверенные, алчные ростовщики, трусливые барды, роковые красотки всех возрастов, нежные девицы на выданье, потасканные актриски… Весь этот сброд волной за волной накатывал на город, сопровождая основное нашествие — военных. А тех было еще больше. Почуяв вседозволенность, захватчики входили в раж и заглатывали кусок за куском. И пустующий дом на Фидеркляйд плац не стал исключением. Оттуда доносились глумливый хохот и крики.

Я перехватила покрепче хлыст, которым предусмотрительно вооружилась во избежание недоразумений с теми, кто считал себя вправе поинтересоваться содержимым моих карманов, и осторожно скользнула в бездонный провал черного входа. Шум доносился из гостиной. Там веселились пьяные вдрызг имперские солдаты в количестве пяти рыл. Польстившись на усохшие прелести Равены, они зажали ее в угол. Старуха визжала и отбивалась разбитой бутылкой, а их это только раззадоривало. Кто-то из них уже успел содрать с нее юбку, и несчастная сверкала тощими ляжками.

Я со всей дури огрела ближайшего к себе солдата хлыстом по спине и рявкнула:

— Смир-р-рнааа! Кто такие?!?

Второй открыл рот и тут же получил хлыстом по лицу. Заскулил и упал на колени. Хмельной угар солдат был опасен, но мой ярко-красный имперский мундир пока еще сдерживал их.

— Какой полк? Доложить! — хлыстнула я третьего. — Не слышу!

— П-п-пятый…

— Ты как с полковником Бермейером говоришь, гнида! — взревела я и опять пустила хлыст в дело. — Вон из моего дома! Завтра же отправитесь под трибунал!..

Не давая им опомниться, я наступала на них и гнала к выходу. Они бежали, падали, ползли на четвереньках, скулили и умоляли не гневаться, глотали сопли и обиду, оставляя после себя объедки и пустые бутылки. И запах. Знакомый кисловато-хмельной запашок… Очень знакомый. Я нахмурилась. А ведь про Равену, оставшуюся ночевать в доме Рыбальски, все забыли. Старуха пьяно скулила и слепо тыкала бутылкой в воображаемого противника. Меня охватила досада. Я хлыстом выбила у нее из рук бутылку и схватила дрянь за шкирку:

— Это ты убила Рыбальски? Отвечай, погань!.. — и встряхнула ее так, что клацнули беззубые челюсти.

— Он… ик… Лисочку мою… ик… хотел обидеть!.. — запальчиво выкрикнула Равена.

Я выругалась. Надо было не мешать имперцам, и не пришлось бы сейчас марать руки об это ничтожество!

— Дура!

— Без денег… ик… оставить…

И тут меня разобрал хохот. Бедный Джеймс!.. Погибнуть вот так!.. Это еще одна твоя шуточка, Единый? Правила? Ты вообще о них слышал? Нет? А справедливость? Сказочки для идиотов! Ты не умеешь играть честно. Но мне плевать. Я тебя научу. И мы сыграем по моим правилам. А если нет… то играть ты больше не сможешь. Потому что тогда я уничтожу твои игрушки, изорву все до одной карты в колоде.