— Ты… не вернешься? — его голос жалобно дрогнул.

— Я обещала Кысею вернуться. Обещала уничтожить Орден Пяти. Обещала тебе спасти мир. Господи, я столько всего наобещала, а как выполнить?.. Хотела бы я знать…

— Неужели нет… другого пути? Может, инквизитор что-то придумает?..

— Он уже понапридумывал столько, что мне вовек не разгрести!.. Козел он. Антон, мне нужна карта.

— Какая?

— Не придуривайся. Ты прекрасно знаешь, какая. Твоя сиятельная дурочка ее запомнила. Пусть нарисует ее для меня.

— Хриз, прекрати! Юля ничего не помнит.

— Так заставь ее вспомнить. Или это сделаю я.

— Пожалуйста, Хриз, не трогай ее, прошу тебя. Она неважно себя чувствует последнее время, я боюсь, что… Ей стали сниться кошмары. Я не хочу, чтобы она вспоминала те ужасы, пожалуйста. Ей скоро рожать.

Я криво ухмыльнулась.

— Кошмары, говоришь? Ну-ну… Кошмаром скоро станет все вокруг. Если я не найду тот остров, то твой сын, Антон, станет новым Шестым.

— Что ты такое несешь? Между нами нет кровного родства.

— А ты так в этом уверен? — я посмотрела ему прямо в глаза. — Тебе хорошо известны все твои предки?

— Ты о чем? — отступил он от меня. — Ты вояжна, а я…

— Род Шестого не может прерваться. Я много думала. А если и в самом деле?.. Нет, ну мой папаша едва ли мог кого-то обрюхатить, я вообще удивляюсь, как я у него получилась. Бабка… Она была слишком набожной и гордой, чтобы спутаться с кем-то на стороне, принести ублюдка в подоле и сплавить в деревню… Но вот ее отец, мой прадед… Про его похождения в семейных летописях целых три страницы. Он оприходовал крестьянок больше, чем ты за всю свою жизнь раздавил муравьев. И хотя прабабка была еще той ревнивой сукой, которая изводила его внебрачное отродье прямо в утробах матерей, но она могла кого-то и пропустить. Какая-нибудь ушлая крестьяночка, твоя прабабка, могла сбежать или скрыть беременность…

— Что ты какое говоришь?.. — прошептал помертвевший Антон. — Ты хочешь сказать, что я… что мы…

— Такие синие… — заглянула я в его глаза. — Скажи, а ты помнишь глаза своей матери или отца?

Он медленно покачал головой и судорожно сглотнул.

— Хотела бы я знать… — протянула я задумчиво, — какого цвета будут глаза у твоего сына?..

— Не серые!.. — вырвалось у него. — Господи, Хриз!