— Никак. Врата-то односторонние. Внутрь — кого угодно, наружу — только по особым пропускам. Получить можно только в Танатополисе, в администрации Седого Мертвеца.

Все погрустнели. Неужели же нет ни одного способа выбраться из Шиасса, кроме как идти на поклон к Савроморту?

— Даже если и выйдете — с той стороны врат, я слышал, какое-то не очень приятное место, — добавил трактирщик. — Не знаю уж, какое именно. Идите лучше через Ахлавод. Там вроде больше шансов.

— А что такое Ахлавод, если будет нам позволено спросить? — задал вопрос жрец.

— Я, кажется, слышала это название, — неуверенно молвила волшебница. — Что-то было такое на кромкохождении…

— Вот он, — ткнул пальцем в карту дармаг. — Здесь.

Трактирщик тем временем незаметно удалился. Искатели Криабала еще некоторое время посовещались, заливая в глотки астральную жижу, а потом решили, что вариантов у них не сказать чтобы очень много.

Тем более что до Ахлавода от Серого Трактира оказалось не так уж и далеко.

Несмотря на кучу съеденного, сытым себя почему-то никто не ощущал. Словно просто накидали в животы пустых пузырей.

Джиданне вспомнился ужин, которым ее однажды накормил коллега с Престижитариума, волшебник-иллюзионист. Там тоже был вкус, но не было сытости.

И однако никому не хотелось вставать из-за стола, покидать такой уютный трактир, пусть и с огромными крысами в погребе. Не хотелось возвращаться на просторы Шиасса, где шастают душекосцы и другие твари.

Но тут к столу подступил один из духов. Здоровенный, закованный в доспехи дармаг. Его шлем был расколот надвое.

Голова тоже.

— Мектиг!!! — проревел он с бешеной яростью.

— Солетунг!!! — резко вскочил Мектиг.

Секира сама собой влетела ему в руку. Крушила… хотя нет, это уже не Крушила. Этому топору Мектиг имени еще не придумал.

Но и Солетунг держал топор. Точно такой же, как пять лет назад, на той площади. В тот злосчастный зимний день, когда этот гнусноязыкий ярл сказал то, чего не следовало говорить.

Солетунг. Мектиг ненавидел Солетунга.

— Это кто? — спросила Джиданна.

— Оскорбитель моего отца, — процедил Мектиг.