…
Уолтер растерянно смотрел на страницу, явно вырванную из другого блокнота с гладкой белой бумагой. Она была сложена вчетверо и спрятана под обложку.
— И зачем ему потребовалась таскать с собой именно эту страницу? — риторически спросил он у Эльстер, сидевшей на полу у двери.
— Думаю, надо дневник сначала дочитать, там и будет понятно зачем, — зевнула она в чашку.
Доктор Харрис написал патеру Морну, что имитацию по каким-то причинам задерживают. Уолтер окончательно смирился с необходимостью носить перчатки — ждать дальше было нельзя. Патер Морн ничего не говорил, но Уолтер прекрасно понимал, что если их переводят на разные этажи раз в день — значит, в Колыбели опасно.
К тому же его все сильнее мучили кошмары. Видений наяву больше не было, и он списал их на последствия воспаления, но сон из отдыха превратился в пытку. Уолтер старался спать как можно меньше, пил много кофе и попросил патера Морна убедить доктора Харриса назначить тонизирующие капли. К его удивлению, тоник ему предоставили почти сразу, и это почему-то нисколько не обрадовало, а наоборот, встревожило, но Уолтер списал все на обострившуюся паранойю.
Поезд до Эгберта отходил через два часа. Патер Морн принес Уолтеру сюртук Служителя и маску со знаком Колыбели Песчаной — небольшого храма на юге Эгберта. Эльстер он хотел дать платье Утешительницы, но Уолтер попросил достать мужскую одежду. Может быть, это была лишняя предосторожность, но Служитель и министрант должны были вызвать меньше подозрений, чем Служитель и Утешительница. Все же Унфелих искал в первую очередь молодого мужчину и девушку. К тому же к Утешительнице всегда могли обратиться за помощью, в то время как для обращения к клирику обычно требовался серьезный повод. Уолтер знал несколько десятков молитв и был хорошо знаком с обрядами Колыбелей, поэтому в своей способности разыграть клирика в экстренном случае не сомневался. А вот из Эльстер, с ее темпераментом и акцентом, Утешительница бы не вышла. Министранту же полагалось молчать и выполнять указания клирика.