— Не в тюрьму. Он просто будет находиться под присмотром. Где — я тебе не скажу. С тебя станется ещё и вызволять его оттуда.

— Неужели от любого малознакомого человека, тем более ребёнка, ждёте подвоха? — с горечью спросила я. — Меня тоже десять лет назад рассматривали в таком свете? Не переведи Рауд, вадомийская шпионка пробралась!

Я даже взмахнула рукой, которой не придерживала Данфера. Во мне кипела злость, ища выхода.

Но все же злость притуплялась усталостью. Как будто невыносимая тяжесть легла на плечи, придавливая меня. Наверно, так мной ощущалась ответственность по отношению к мальчику, которую я решила взвалить на себя.

— Не утрируй. Обычная мера предосторожности. Не хотелось бы ещё раз подставить тебя под удар.

Какой кошмар — обо мне же беспокоятся, а я ещё и упираюсь, не ценю.

— Минутку! — Я уловила мысль, которая показалась мне чудовищной, но озвучить её надо было.

А усталость не унималась. Я чувствовала: ещё чуть-чуть и силы совсем покинут меня. Незаметно от наместника больно ущипнула себя за руку — хоть на пару минут нужно было продлить ясность сознания, иначе потом не решусь. Боль отрезвляла и бодрила.

— Ещё раз? Это что же получается, похищали меня с вашего ведома?

Сказала и сама не поверила. Да ну, чушь какая. Даже рот ладонью прикрыла.

Эдел Вистар не отвечал.

Нет-нет! Ну не мог же он такое позволить!

— Вся эта история с мятежниками, заговорами, подпольными вояками, мечтающими отомстить непонятно кому, слишком затянулась. Нужно было как можно скорее с этим разобраться. Один из вариантов — позволить тебя похитить.

— И как, разобрались? Не зря позволили-то? — хрипло прошептала я, не смотря на собеседника.

Противно вдруг стало и неприятно было встретиться с ним глазами.

— Не совсем. Но подвижки есть. К сожалению, никого из причастных с территории Лаксавирии вывести не удалось. А все, кого обнаружили в Адарии, Дрина не в счёт, оказались либо посредниками, либо мало что знали. Верхушка скрывается тщательнее. Нет уверенности, что главари мятежа даже в Дрине. Может они вообще заграницей. В той же Лаксавирии. — Как будто таким объяснением бывший опекун пытался оправдаться. — Ладно, что-то я разговорился. Тебе не обязательно знать все эти подробности, — прервал свою речь наместник.

И ни слова извинений, что сделали из меня наживку. Лишь сожаления, что я оказалась непривлекательной для крупной рыбы. Видите ли только мелкие сошки на меня клюнули.

Какая же мерзость.

Захотелось выйти из экипажа тут же. И скрыться как можно дальше.

Кто ж мне позволит?