— Спасибо, что купили у нас выпечку, — поблагодарила я его.

— Для доброго дела не жалко.

«И только?» — не спросила я.

Тут Банафрит освободилась, разобравшись с другим покупателем.

— Вкусные, да? Я же говорила, — заявила она.

— Да я и не сомневался, — ответил ей Стейнир.

— А все потому, что готовила их эдель Астари. Сама, — и засветилась довольством и гордостью за меня. Я же смущенно опустила глаза, как всегда радуясь, что румянца не видно.

Меня смущала сама ситуация, как будто помощница решила… сосватать меня, поэтому и расхваливала.

— Знаете, я, пожалуй, ещё возьму. Остались же? — вдруг поинтересовался Стейнир.

А вот это уже лестно. Теперь я смущалась по другой причине.

В результате он скупил все оставшиеся, что-то около двух десятков. Банафрит отпускала веселые замечания по поводу мужского аппетита, а я молча складывала пирожки в бумажный пакет. Вдруг боязно стало поднимать глаза на мужчину, встречаться с ним взглядом. Ладошки в перчатках, несмотря на довольно прохладную погоду, вспотели.

— Можно вопрос?

— Да, — все также не поднимая головы и продолжая складывать купленное в пакет, ответила я. Что же спросит, что же спросит?

— Зачем вам, эдель Астари, — подчеркнул он, — уметь так вкусно готовить?

Рискнула все-таки посмотреть ему в глаза. Он смеялся, не вслух, даже на губах улыбка не играла, но в глаза его улыбались. Я чуть не уронила пирожок.

— Эдель должны уметь готовить, — повторила я, когда-то сказанное мне эдель Фордис. — Тем более вкусно. Вдруг захочется побаловать… мужа, — я хотела сказать «близких», но произнесла другое.

— Конечно, мужа, — нейтрально повторил Стейнир. — Спасибо за пирожки.

— И вам спасибо, эдел Стейнир. — Он покачал головой. — Эд Стейнир, — исправилась я.

Вот только почему-то я ни капли не поверила. Выдавало в нем что-то благородное происхождение. Хотя, может я путала это с благородством поступков.

Мы распродали практически все, что было заготовлено. Ярмарка подходила к концу, поэтому мы начали потихоньку собираться.